Только для некоммерческого использования

Бенджамин Хофф


<Часть вторая>


СОДЕРЖАНИЕ

Второй части


*   *

ВЕЩИ, КАК ОНИ ЕСТЬ


10-ого сентября этого года я спустился по Виа Салария и вышел к Республике Утопия, тихой стране, лежащей восьмьюдесятью годами восточнее Фара Сабины. Обратив внимание на веселое настроение тамошних жителей, я расспрашивал их о причине такого их благодушия, и они рассказали мне, что это всё таково благодаря их законам и обучению, полученному ими с первых школьных дней...

Чтобы научить маленьких детей наблюдать малое, они занимаются своего рода игрой, в которой множество мелких предметов, например, три зерна ячменя, маленькая монетка, синяя пуговка... прячутся в ладони. Ладонь на мгновение раскрывается, затем быстро закрывается, и ребёнка просят рассказать, что он увидел. Для детей постарше игра становится всё сложнее и сложнее, пока, наконец, все они не узнают, как делаются их шляпы и башмаки. Мне также сообщили, что обучаясь давать точные определения словам эти люди преуспели и в определении экономических терминов, так что в итоге в стране полностью прекратились различные беззакония, связанные с торговлей акциями и финансами, поскольку никто не позволял себя дурачить.


Эти глубоко даосские слова взяты из книги «Золото и Работа» поэта середины прошлого века Эзры Паунда. Но сам принцип, который они описывают — принцип Достоверного Восприятия Реальности — намного древнее. Однако прежде, чем мы представим некоторые традиционные даосские тексты, касающиеся этого вопроса, хотелось бы процитировать нашего любимого нетрадиционного даосского автора, Генри Дэвида Торо:


Иллюзии и заблуждения воспринимаются нами как неопровержимые истины, в то время как сама окружающая нас реальность невероятна. Если бы люди исходили только из реального и не позволяли вводить себя в заблуждение, то жизнь — в сравнении с теми вещами, которые нам известны, — показалась бы нам подобной сказке или феериям из 1001-ной ночи. ... Закрывая глаза, впадая в дремоту и поддаваясь на уловки различных шоу, люди упорно и методично воспринимают свою повседневную жизнь как рутинную и привычную, поскольку она по-прежнему основывается исключительно на иллюзиях. Дети, играющие в жизнь, понимают её истинную суть и взаимосвязи более ясно, чем люди, не способные жить достойным образом, но полагающие себя умудрёнными неким личным опытом, то есть неудачами... Люди воспринимают истину как что-то очень удалённое, находящееся где-то на дальних границах системы, за самой дальней звездой, до Адама и после последнего человека. В вечности, действительно, есть нечто истинное и возвышенное. Но все времена, пространства и события существуют здесь и сейчас. И всё беспредельное могущество Бога проявляется именно в это мгновение, и Он никогда — ни в одно из других мгновений — не будет более божественным, чем сейчас. И мы способны постигать подлинно возвышенное и благородное только благодаря неизменному приятию и впитыванию всей реальности, нас окружающей.


Из «Ста Школ» китайской философии выжили только две — конфуцианство и даосизм. Они прошли испытание тысячелетиями и оказались наиболее Полезными. Китайцы очень практичные люди — они не испытывают никакого почтения к вещам, которые привлекательно выглядят, но в действительности не работают. На Востоке вообще, и в Китае в особенности, философии не придавали никакого значения, если она была неприменима в повседневной жизни.

Слабо связанная с повседневной жизнью, западная философия оказывается (по меньшей мере, с точки зрения практика) сравнительно эгоцентрической и непрактичной, и, одновременно, настолько же обременённой Аргументациями и Теоретизированием, настолько и ограниченной рамками интеллекта — она превратилась в приятную, а местами и познавательную, забаву для подобных Сове, Кролику и, иногда, Иа, но не особо пригодную для тех, кто схож с Пятачком или Пухом. Западная философия стала полноправной собственностью чадящих трубками одетых в твидовые пиджаки профессоров колледжей (которые её преподают, но не обязательно исповедуют) и заумных студентов, у которых, при всём их интеллекте, сплошь и рядом, похоже, вызывает серьёзные затруднения даже постирушка собственной одежды или простейший ремонт газонокосилки.

Глядя, как обычно, на всё искоса, типичный западный умник говорит: «Да кому нужна эта восточная философия?». С его точки зрения, у восточной философии есть два недостатка. Во-первых, это — Восток: экзотический и мистический, оригинальный и утончённый, но бесполезный. Во вторых, это просто Философия. Так кому какой толк от неё?

Но есть одна вещь, ускользающая от такого поверхностного взгляда: очень многое из того, что сегодня как раз составляет собственно Практический Запад, пришло с Востока, и в основном — из Китая. При этом, как мы могли бы добавить от себя, добрая доля всего этого пришла к нам от даосов — от выдающихся китайских учёных, изобретателей, целителей, художников и исследователей естественного мира.

К примеру, как рассказывают в западных школах, первый типографский станок изобретен Иоганном Гуттенбергом, циркуляция крови открыта Уильямом Харви, а уж первооткрывателем Первого из Законов Движения Тел был, несомненно, сэр Исаак Ньютон. В действительности же эти вещи были изобретены и открыты в Китае, причём задолго до рождения названных выше людей. Кроме этих и многих других замечательных вещей, Китай дал миру механические часы, бумагу (в том числе обои, туалетную бумагу, бумажные носовые платки, деньги и игральные карты), многоцветную печать, фарфор, лак, флюоресцентную краску, «волшебный фонарь» (предок знакомого всем кинопроектора), прялки, тачки, зонты и ширмы, современный плуг, конскую упряжь, сеялку и веялку (как и сам способ выращивания зерновых культур рядами), рыболовную удочку, современный компас (заодно — и разницу между географическим и магнитным полюсами), сейсмограф, рельефные карты местности и саму разбивку карт сеткой, десятичную систему, табличное исчисление, герметично закрытые научно-исследовательскую помещения, цепную передачу, ременный привод, насосные цепи, основные компоненты паровой машины, стрелочные приборы, чугун и способ переработки его в сталь, висячие мосты, арочный (не с полукруглыми арками) мост, обводные транспортные каналы, бьефы, мачты, паруса, руль, водонепроницаемые отсеки в судах, суда с гребными колёсами, бумажные змеи (включая акробатические, боевые, почтовые, музыкальные, осветительные...), прообраз нынешнего дельтаплана (который, подобно акробатическому бумажному змею, разрабатывался и запускался даосскими мастерами в горах Китая для изучения законов природы), воздушный шар на нагретом воздухе, вертолетный винт, парашют (за полторы тысячи лет до Леонардо да Винчи), многотоновые колокола, «церковные» (судебные и храмовые) колокола, равномерная темперация в музыке (виртуозом которой на Западе через сто тридцать восемь лет станет Иоганн Себастьян Бах), бурение и добыча природного газа, газовые баллоны с бутаном (первоначально это была наполненная газом бамбуковая трубка с клапаном на одном конце, на которой путешественники готовили еду в дальних переходах), солнечные очки, водонепроницаемая одежда, горные подъёмники и порох (который, как ни иронически это прозвучит, был открыт даосами в ходе поисков эликсира бессмертия). Группа китайских придворных дам изобрела спички, которые попали в Европу лишь тысячу лет спустя. Китайцами же была впервые исследована структура снежинок — на две тысячи лет раньше, чем на Западе, а также обнаружены солнечные пятна и солнечный ветер. Китайцы первыми выявили и описали диабет и болезни авитаминоза и стали пионерами эндокринологии, иммунологии, терапии щитовидной железы, анатомических исследований (ими же, среди прочего, была открыта барабанная перепонка и описано её устройство до её научного физического открытия). Они также разрабатывали биологические способы борьбы с сельскохозяйственными вредителя... Ну, видимо, уже достаточно, чтоб поставить точку и сказать: эти люди умели Внимать вещам.

К сожалению, одною из важнейших вещей, которую Запад не позаимствовал у Востока, стало традиционная для Китая убеждённость в том, что наука, этика, и духовность должны идти вместе и, соответственно, что наука, лишённая этических и духовных начал, окажется не путём целостного познания человека и природы, а формой эгоистического безумия. Ну, ладно — нельзя, видимо, объять необъятное.

Возвращаясь к Пуху и его друзьям, скажем, что сам процесс научного наблюдения и тому подобное напоминают нам о вполне даосском открытии принципа Пушишки, игры, в которую с тех пор, как она была описана в «Доме на Пуховой опушке», играют во всём мире (а может, играли и раньше). Пух, если помните, рассматривал еловые шишки, пытаясь подобрать рифму для одной из них...



Он как раз подходил к мосту, особо не глядя, где и что на пути, — обо что-то споткнулся и еловая шишка, выскочив из его лапы, шустро нырнула в реку.

— Ну вот, — сказал Пух, глядя, как шишка медленно уплывает под мост, и уже собрался вернуться, чтоб поискать другую такую же, с подходящей рифмой, но вдруг подумал, что вместо этого можно просто смотреть вниз на реку, потому что день уж очень хорош, чтоб отвлекаться на рифмы. И он, не откладывая дела в долгий ящик, пристроился между штакетин моста и стал смотреть на воду, а та неспешно скользила себе далеко внизу... И вдруг увидел знакомую шишку, неспешно появившуюся из-под моста вместе с новой для него водой.

— Ух ты, — сказал себе Пух. — Я уронил её с той стороны, — рассуждал он вслух, — а она вышла с этой! А если попробовать ещё?

И он поспешил к лесу за шишками.

И получилось! И опять, и опять... Потом он придумал упустить сразу две шишки и даже чуть склонился под мост, чтобы пораньше увидеть, какая выплывет первой; и одна выплыла, но сверху они оказались совсем одинаковые, и он не знал, была ли это та, за которую он решил болеть, или другая. Зато в следующий раз он упустил одну большую и одну поменьше, и большая, как он и задумал, выплыла первой, а та, что поменьше, запоздала, как он тоже задумал, так что вышло, что он дважды выиграл... В общем, пока он собрался домой чаю попить, на его счету было ровно тридцать шесть выигрышей и двадцать восемь проигрышей, а это значило, что он... — что у него... — ну, берешь и отнимаешь двадцать восемь от тридцати шести, вот сколько у него набежало. Ровно столько — вместо того, сколько вышло бы, окажись всё наоборот.

И это было началом игры Пушишки, которую придумал Пух и в которую он и его друзья с тех пор запросто играли на краю Леса. Только со временем они приспособились играть вместо шишек палками, потому что палки приметнее и с ними получается понятней, а то споров много выходило.


В описанном выше ничем не примечательном, на первый взгляд, происшествии, можно усмотреть все основные элементы той чистой, неиспорченной науки, которую практиковали даосы: случайное событие, наблюдающий пытливый разум, определение основных принципов, применение этих принципов, подбор соответствующих материалов, а в итоге — новый опыт или новый способ обращения с вещами. Здорово, правда? Но, в конце концов, Пух ведь Тот ещё Медведь!

Мысль, к которой мы подошли уже совсем вплотную: Наблюдение намного важнее научных открытий. Есть ещё вопрос о Мудрой и Благополучной Жизни. Но и здесь Запад, как мы считаем, мог бы кое-чему поучиться у Востока. К примеру, какого рода Практической Мудрости обучают в наших школах?


В загоне пасутся три сотни коров. Ворота загона оказались открыты, и каждую минуту через них выходят две коровы. Сколько коров останется в загоне через полтора часа?


Подобные задачи, как объясняют нам, оказываются полезны сразу по окончанию учебного заведения — они помогают нам применять наши знания для решения повседневных задач, а в идеале — учат отличать истинное от ложного. Но вернёмся к нашим коровам: если вам хоть когда-нибудь приходилось пасти рогатый скот, вы наверняка знаете, что коровы не станут проходить через открытые ворота со скоростью две штуки в минуту. Они или ринутся проходить все сразу, или не будут выходить вообще. Либо они могут входить-выходить через ворота, если у них есть такая возможность. Потому, скорее всего, уже через десять минут после того, как будут открыты ворота или повалена ограда, в загоне не останется ни одной коровы. Но если вы скажете обо всём этом преподавателю, то в ответ, видимо, услышите что-нибудь вроде того, что вы не правы. Таково различие между Школой и Жизнью. (А если вы в школе не заподозрили, что это различие существует, просто дождитесь окончания школы.)

Если попробовать «уплотнить» даосское обучение повседневной жизни, сведя его к самому главному, можно было бы сказать: Наблюдайте, Делайте Выводы и Применяйте. Наблюдайте за окружающим. Наблюдайте, отложив в сторону, насколько это возможно, все концепции, которые вы сами или кто-то другой выработали по тому или иному поводу. В идеале — воспринимайте всё так, будто видите это впервые. Мысленно, упрощая, сведите наблюдаемое к его основным элементам — «Видеть простое в сложном», как сказал Лао-цзы. Чтобы понять/осознать наблюдаемое, пользуйтесь интуицией и логикой (ещё одно важное различие: между Всевоспринимающим Целым и Техническим Левополушарным). Ищите общее между вещами, подмечая характерные черты и взаимосвязи. Изучая законы естества, вы видите, как они действуют. Затем начинайте работать с этими законами, стремясь к минимальнейшей из всех возможных степени вмешательства и прилагая минимум усилий, чтобы узнать больше и достичь вам необходимого — и не более того.

Наработав определённый опыт Наблюдения, Извлечения Выводов и Применения, вы можете ощутить своего рода тропу, открывающуюся перед вами — или внутри вас, или там и там сразу — ведущую ко всё более и более глубокому пониманию вещей. Возможно, время от времени у вас будет даже появляться ощущение, будто вы оказываетесь в каком-то Другом Измерении, вроде упомянутых у Торо феерий 1001-ной ночи, но на самом деле это не так. На самом деле вы просто начинаете видеть и воспринимать Вещи такими, Как Они Есть, начинаете воспринимать их глубже, чем кто бы то ни было другой, утверждающий, что они таковы. И различие между двумя этими уровнями восприятия может оказаться значительным.

Тем не менее, в некотором смысле образ иного измерения оказывается достаточно точным. Поскольку, как только вы начинаете следовать Дао-Пути, вы покидаете пространство Или/Или, вступая в сферу Двух. Как сказано у Лао-цзы в первой главке «Даодэцзина», многие люди неспособны следовать Дао, потому что, увязши в своих Или/Или, они оказываются неспособны видеть это:


Постоянно лишённый желаний

Воспринимает [Путь] как «утончённость».

Постоянно объятый желаниями

Воспринимает его как «деяние».

Источник двух этих един,

Но различны названия.

Вместе они именуются «тьмою» —

Тьма возрастающей тьмы,

Врата всего потаённого.*


————————————————————————————

*  Здесь переводчику трудно удержаться от того, чтоб наряду с почти буквальным переводом англоязычного фрагмента «Даодэцзина» «по Хоффу» не процитировать качественно другой, русскоязычный перевод этого же фрагмента непосредственно с древнекитайского:


Небытие именую Неба-Земли Лоном.

Бытие — Матерью всего сущего.

Отсюда:

постоянного Небытия жаждая —

созерцаю Её Сокровенное,

Бытия постоянного жаждая —

созерцаю Её формы.

То и другое — единородны,

но имена — разные.

Едино свидетельствуют об Изначальном.

Изначальнейшее Изначальное —

вход Всеобщего Сокровенного.


Иными словами, Дао является и «утончённостью» и «деянием». Те, кто воспринимает его только как дух и игнорирует его формы, или те, кто замечает его формы, но игнорирует всё, существующее за этими формами и в их пределах, знают, в лучшем случае, лишь половину. Потому ни Духовные люди, презирающие физический мир, ни Физические люди, отрицающие существование духа, не способны познавать Путь и следовать Дао. Но вы — можете.


— Ох, у меня уже голова кругом... — сказал Пятачок, читавший всё это заглядывая мне через плечо.

— Я, кажется, немножко увлёкся, да?

— А всё это нельзя объяснить как-нибудь так же хорошо, но по-другому?

— Надеюсь. Давайте попробуем ещё вот так...


Даосизм вовсе не является образом жизни, отвергающим-физический-мир, как это пытаются представить нам некоторые ученые (да и кое-кто из даосов). Ведь даже Лао-цзы, наиболее загадочный из даосских авторов, написал: «Почитай Поднебесную, как тело своё». Для даоса подход «отвергаю-физический-мир» был бы нелепой крайностью, невозможностью жить — без умирания. Вместо этого даос может сказать: «Тщательно исследуйте естественные законы в их действии в мире вокруг вас и живите в согласии с ними». Следуя им, вы усвоите принципы умеренности, сдержанности, сочувствия и предусмотрительности (не только как некие социальные нормы и правила), а также откроете для себя мудрость восприятия вещей такими, как они есть (а не как простое собрание «фактов» о них) и счастье пребывания в гармонии с Дао/Путём (который не имеет ничего общего с самодовольными «духовными» навязчивыми идеями и фанатизмом). И будете жить легко, естественно-непринуждённо и без усилий.


— Ну как теперь, Пятачок?

— А можно добавить ещё каких-нибудь историй?

— Да. Полагаю, можно.

— Историй? — сказал Пух, открывая глаза.

— Хотелось бы послушать что-нибудь интересное, истории какие-нибудь, — сказал Пятачок.

— Мне тоже, — сказал Пух. — Долой скучное, даёшь истории.

— Даёшь... Да. Долой скучное. Смотрите — вот мы только что упомянули наблюдение, естественность и безусильность... Хотите послушать о «Старом Мастере и Лошади?»

— Может и хотим. Так сразу и не скажешь, — сказал Пух, — пока не услышал.

— Ты прав. Значит, дело было так...


У магазина в одном из узких переулков китайской деревушки кто-то привязал беспокойную лошадь. И всякий раз, когда кто-нибудь пробовал пройти мимо, лошадь лягалась. Вскоре у магазина собралась толпа селян, спорящих, как поаккуратнее пробраться мимо такой опасной лошади. Вдруг к ним подбежал ещё один селянин. «Идёт Старый Мастер! — прокричал он. — Уж он-то знает, что делать!»

Толпа с нетерпением наблюдала, как Старый Мастер неспешно вышел из-за угла в переулок, увидел лошадь, повернул назад и спокойно спустился по другой улочке.


— Как видите, — сказал я, — Старый Мастер жил в полном согласии с принципом У-вэй или Действия Без Усилия. Это то, чему, как говорят даосы, мы можем научиться, наблюдая за водой.

— За водой? — спросил Пятачок.

— Когда поток воды встречает на своём пути камни, он не борется с ними, чтобы их отодвинуть, не стремится их разрушить и даже не думает о них. Он просто их огибает. И поступая так, он напевает. Вода соответствует Тому, Что Есть, действуя без усилия.

— Я, наверное, что-то пропустил, — сказал Пух.

— Упустил что-то где? — спросил я.

— В истории...

— Ах, это. Старый Мастер понял, что ему не следует спускаться по той улочке. Но он знал, что можно пройти иначе.

— Ну да, только почему другие-то этого не знали?

— Точно! Почему они-то не знали?

— Я вообще не мог бы спуститься по такой улице, — негромко пропищал Пятачок. — Ни если лошадь, ни если козёл, ни если собака... Ни если кто угодно, пусть даже и рядом с магазином.

— Но почему остальные-то не...

— Мой дорогой Пух, — сказала Сова, подлетая к письменному столу. — В проблемах подобного рода необходимо учитывать Физические Свойства вовлечённых.

— Я не знал, что они тоже там были, — озадаченно отозвался Пух, потирая ухо.

— То есть, — продолжила Сова с некоторым неудовольствием, — рассматриваемая улица была узкой, лошадь была крупной, а кроме того она была Неадекватной.

— Не а где ква что?

— Она лягалась. Старый Мастер знал, что было бы Бессмысленно Спускаться...

— Сова, мы это уже тоже знаем, — сказал я. — Но дело в том...


Ну, ладно — хватит историй. Давайте перейдём к рассмотрению следующего принципа.


Наблюдая за окружающим миром, вы, в итоге, увидите, что всё в нём — включая то, что кем-то может осуждаться как «плохое», — предназначено для достижения успеха. Если вы хотите познать естественные принципы достижения успеха в этом мире, вы должны воспринимать вещи не как «хорошие» или «плохие», а такими, как они есть. Это вовсе не значит, что нужно отбросить мораль, или здравый смысл, или что-нибудь в этом роде; это просто означает...

Давайте попробуем рассмотреть это на паре конкретных примеров.


Однажды много столетий назад китайская императрица Сы Лин-чи, случайно услышав жалобы придворных, что личинки каких-то мотыльков пожирают листву императорских тутовых деревьев, решила лично убедиться, что же там происходит. Она долго наблюдала, как эти личинки пряли свои прочные, мерцающие нитями коконы. И наблюдая за их прядущими движениями, императрица придумала, как извлекать из коконов волокна и ткать из них новый, очень прочный материал. Эти её наблюдения и последующие эксперименты привели к появлению наиболее ценной из всех естественных тканей мира — к созданию чудесного материала, ныне известного как шелк.


Как-то лет сорок назад, возвращаясь с прогулки, швейцарский инженер Джордж де Местрель (George de Mestral) обнаружил колючки, зацепившиеся за его одежду. В отличие от множества других людей, с негодованием выдирающих из одежды колючие семенные сумки и отбрасывающих их, он спросил себя: «А как они цепляются?» Рассмотрев их поближе, он выяснил, что колючки покрыты крошечными крючками, которые оказались продеты в петли ткани его одежды. Он задался вопросом, а нельзя ли разработать застежки, основанные на принципе «крюк-петля», которые были бы гибче любых других. Так в результате любопытства и наблюдательности инженера был разработан принцип сцепки Velcro — от velvet crochet («бархатное плетение крючком») или velvet hook («бархатный крюк») — стяжки/застёжки на основе которого нашли широчайшее распространение по всему миру, начиная от общеизвестных «липучек» и до ремней, застёжек и креплений.


Вопреки древнему изречению, гласящему, что «Нужда-необходимость — мать всех изобретений», подлинные источники открытий и изобретений — Наблюдательность и Воображение, которые достойны полного доверия. Основная масса полезных изобретений, знаний и достижений привнесена в этот мир любопытными, творческими и по-детски непосредственными наблюдателями окружающей нас природы, чьё видение было не замутнено суждениями о «возможном» или «невозможном», «хорошем» или «плохом». К примеру, телескоп, в принципе, был изобретен несколькими голландскими ребятишками, игравшими с дефектными линзами, выброшенными в мусор из лавки изготовителя очков. Дети обнаружили, что при взгляде сквозь линзы, если расположить их одну за другой (как было известно каждому, так делать не полагается) удалённые предметы кажутся находящимися близко. Новость об их открытии достигла Италии, где привлекла внимание ещё одного очень пытливого человека по имени Галилео Галилей...


Относясь ко всему без категорических «хорошо» и «плохо», вы оказываетесь способны намного лучше различать и применять То, Что Есть. Ну, например, если какой-нибудь чуть-чуть переевший Медведь застрянет в проёме вашей входной двери...



... вы можете использовать его очень удобно торчащие задние лапы для сушки постиранного белья (предварительно, разумеется, помыв их самих). А чтоб покинуть дом или вернуться — воспользуетесь предусмотрительно заранее заготовленным чёрным ходом.



— Это не Сова там, в соседней комнате? — спросил я. — Интересно, о чём это она там?..

— Она хочет устроиться диктором, на радио, — сказал Пятачок. — И тренируется на Кролике.

— Да? Пойдём послушаем, как у неё получается. Это должно быть интересно.

— Дамы и Господа, — провозгласила Сова. — Для подлинно хвост... хвост-ветвительного наслаждения...

— Просто вос-хи-ти-тель-но-го, — поправил Кролик.

— Привет, Сова, — сказал я. — Ну и какой товар ты собираешься рекламировать?

— Дуб Профессора Пэдбури Шрэддеда, — отозвалась Сова.

— Ух ты... Профессора? Прошу прощения — ты сказала Туп или Дуб?

— Дуб.

— Понял. В таком случае, ты правильно оговорилась: он должен быть Хвостветвительный.

— Послушай, Сова... Ты действительно хочешь участвовать в этом бизнесе? Продвигать изделия, которые не обязательно нужны или полезны кому-либо, кроме изготовителя, предъявлять несусветные претензии и тому подобное?

— Я полагаю, — сказала Сова, — что с моим голосом...

— Да, твой мелодичный голос... Но ты ведь можешь найти ему и более достойное применение. Это, может быть, не моё дело, но если бы я мог открыть тебе истинную суть рекламы... Я даже знаю, как: просто поставлю тебе запись, которую сделал, когда работал репортёром и занимался журналистскими расследованиями. Вот она. Теперь слушай — это интервью я брал у Слика Расмуссена, председателя Американского Совета Табачной Рекламы...


— Мистер Слик, многие люди обращают внимание, что хотя в сегодняшней рекламе табачных изделий почти никогда не показывают курящих, но там никогда не увидишь и пепельниц, дыма, табачного пепла и других вещей, которые должны естественно ассоциироваться у людей с вашей продукцией. Я уверен, что вы не решитесь показать и онкологические палаты, и операции на лёгких... Но не являются ли сопровождающие вашу рекламу виды чистых горных ручьёв, заснеженных склонов, пышущих здоровьем лыжников и так далее... просто-напросто уловками, несколько... вводящими в заблуждение или дезинформирующими потребителя? Что вы можете сказать по этому поводу?

— Ну, прежде всего, молодой человек, на протяжении ряда последних лет американская публика была буквально завалена публикациями, утверждающими, будто именно табак является непосредственной причиной всякого рода проблем со здоровьем. Так вот я хотел бы заметить, что подобным утверждениям, как правило, недостаёт доказательств. Всё, что мы пытаемся делать, это всего лишь разумно уравновешивать подобные несерьёзные обвинения и показывать нашу продукцию в более выгодном, более справедливом свете. Могу с гордостью заявить, что сам на протяжении многих лет являюсь курильщиком, и у меня никогда (кхм) не было проблем, связанных каким-либо образом с этой моей привычкой, которую я нахожу приятной, успокаивающей и (кгм) снимающей внутреннее напряжение. (Кхем.) Нет ничего, я подчёркиваю, ничего (хе-кхе) более удалённого от истины (кху), чем (КХУХ) утверждение, на котором сегодня так (КХА, КХА, КХА) — настаивают... Вы не могли бы ненадолго выключить эту свою пишущую штуковину?


— Ну как, понятно, Сова?

— Возможно, — сказала Сова глубокомысленно, — я могла бы претендовать на преподавательскую должность в Университете.


Возможно. А возможно, что и нет. Увы, мы не настолько уверены, что Сова окажется столь уж ценным пополнением университетского преподавательского состава, поскольку у Совы есть одно незавидная особенность — она, собственно, так глубокомысленно и вставила себя в эту главу, чтоб послужить здесь примером этой особенности: Сова имеет некий Имидж, который стремится поддерживать. При этом Поддержание какого-либо Имиджа имеет тенденцию включать себя — то есть вмешиваться — в способ восприятия Того, Что Есть. Но если нет ясности восприятия Того, Что Есть, как можно его познавать? А если не можешь познавать, как сможешь обучать?

Тут можно вспомнить, как Кролик обнаружил записку от Кристофера Робина, гласящую: «УШОЛ ЩАСВИРНУС ЗАНИТ ЩАСВИРНУС К.Р.» и показал её Сове, чтоб получить Мудрый Совет...



Сова взяла у Кролика записку Кристофера Робина и осмотрела её с неудовольствием. Она, конечно, могла подписаться САВА и могла написать сложное слово СУББОТА так, что никто не спутает его с ВОСКРЕСЕНЬЕ, и ещё могла внятно прочесть всё, толком написанное, если, конечно, никто не заглядывает через плечо и ежесекундно не переспрашивает «Ну?»...

— Ну? — сказал Кролик.

— Да, — сказала Сова, глядя уже Мудро и Вдумчиво. — Я понимаю, что ты имеешь ввиду. Несомненно.

— Ну?

— Именно, — сказала Сова. — Абсолютно.

И добавила, чуть подумав:

— Если бы ты не пришёл ко мне, мне следовало бы прийти к тебе.

— Зачем? — спросил Кролик.

— Именно за этим, — сказал Сова, очень надеясь что Кролик, наконец, сам объяснит хоть что-нибудь.

— Вчера утром, — солидно пояснил Кролик, — я зашёл к Кристоферу Робину. Его не было. А на его двери была приколота записка.

— Эта самая?

— Другая. Но такого же содержания. Всё это очень странно.

— Поразительно, — сказала Сова, недоуменно уставившись снова на записку, причём её вдруг на мгновение показалось, что у Кристофера Робина что-то случилось с каким-то свинтусом. — И что ты предпринял?

— Ничего.

— Наилучшее решение, — авторитетно произнесла Сова.

— Ну? — сказал Кролик опять, поскольку Сова уже знала всё.

— Именно, — сказал Сова.

Некоторое время после этого ей ничего не приходило в голову, а затем, внезапно, пришло.

— Скажи мне, Кролик, — сказал она, — поточнее: какие именно слова были в первой записке. Это очень важно. От этого зависит всё. Какие именно слова были в первой записке.

— Те же самые, что и в этой.

Сова внимательно посмотрела на него, размышляя, а не спустить ли его пинком с дерева, но, рассудив, что это всегда успеется, решила попробовать ещё раз выяснить, о чём они тут толкуют.

— Припомни, пожалуйста, именно слова — сказала она так, как будто Кролик ничего не ответил.

— Было просто сказано УШОЛ ЩАСВИРНУС. Так же, как и здесь, только здесь добавлено ЗАНИТ ЩАСВИРНУС.

Сова вздохнула с видимым облегчением.

— Ага! — сказала Сова. — Теперь мы, наконец, знаем, где мы остановились.

— Да, но где Кристофер Робин? — сказал Кролик. — Вот в чём вопрос.

Сова опять уставилась на записку. Уж для неё-то, с её-то образованием, прочесть всё это было проще простого. «УШОЛ ЩАСВИРНУС. ЗАНИТ ЩАСВИРНУС» — всё, как и полагается в записках.

— Ну, тут же всё совершенно ясно, мой дорогой Кролик, — произнесла она. — Кристофер Робин отправился куда-то со Шасвирнусом. Он и Щасвирнус заняты чем-то вместе. Ты в последнее время не встречал где-нибудь в Лесу Щасвирнуса?


Таким образом, в ситуации с пониманием записки Кролик оказался ничем не лучше Совы, потому что и у него тоже есть некий собственный требующий поддерживания Имидж — имидж Командира-Кролика-ответственного-за-ситуацию, который порождает вокруг столько суеты, столько волнений и всяких ой-ёй-ёй-что-творится-в-мире, что на то, чтобы просто присесть и задуматься, о чём, собственно, речь, совсем не остаётся времени.


— Привет, Пух, — сказал Кролик.

— Привет, Кролик, — сказал Пух, будучи в настроении лирическом.

— Ты эту песню сам написал?

— Ну, я в этом как бы участвовал, — сказал Пух. — Это ведь не Мозги, — скромно продолжил он, — потому что Ты Знаешь Почему, Кролик. Но иногда на меня это накатывает.

— Хм, — сказал Кролик, который никогда не позволял вещам накатывать на него, а всегда накатывал на них и сбивал их с толку сам. — Ну ладно, вопрос в другом. Ты когда-нибудь видел в нашем Лесу Пятнистого или Травоядного Щасвирнуса? Вообще, хоть когда-нибудь?..

— Нет, — сказал Пух.

— Нет — не вообще, — добавил он, чуть подумав. — Я вот только что видал Тигру.



— Тигра тут без разницы.

— Да? — сказал Пух. — Правду сказать, я так не считаю, если, конечно, говорить о вообще.

— А Пятачка видел?

— Да, — сказал Пух. — Наверное, он тут тоже без чего-нибудь? — кротко уточнил он.

— Ну, это зависит от того, видел ли он кого-нибудь.

— Он видел меня, — сказал Пух.

Кролик присел рядом с Пухом на траву, но от этого сразу почувствовал себя куда менее значительным и тут же встал опять.


Одно из множества преимуществ восприятия Вещей Такими, Как Они Есть, состоит в том, что наблюдая и делая выводы мы можем разрешать проблемы. В конце концов, как мы вообще можем разрешить какую-то проблему, если не способны даже ясно увидеть, что она собою представляет? И лучшее время для выявления трудностей и проблем — при их зарождении. Причиной появления больших трудностей является неспособность увидеть малые трудности, когда они только начинают зарождаться. «Сложности легче всего устранять до их появления», как писал Лао-цзы, и «Упорядочивай до наступления хаоса». Иными словами, проще предотвратить болезнь, чем её вылечить. Однако преобладающая тенденция в ненаблюдательном индустриальном обществе состоит в том, чтобы игнорировать маленькие проблемы до тех пор, пока они не примут угрожающих размеров, а затем — паника.

«Военная тревога! Тиран-безумец Номер Двенадцать угрожает миру! Мы готовы остановить его, даже если придётся пожертвовать полумиллионом людей! О, какой ужас!..» Ладно, давайте разберёмся... Кто продал ему оружие? Мы. Кто обучил его военных пользоваться этим оружием? Мы. Кто снабжал его всеми необходимыми продуктами, сырьём и товарами? Мы. Кто в течение ряда лет поддерживал его диктатуру просто потому, что он преследовал наших «врагов»? Мы. А кто всё это время спокойно наблюдал за его диктаторскими замашками, за его репрессиями в отношении представителей опозиции? Кто не обращал абсолютно никакого внимания на его повторяющиеся угрозы миру? Мы. Так на что мы рассчитывали?

Основная сложность распознавания проблем-в-процессе-их-зарождения состоит в том, что при своём возникновении многие «проблемы» вовсе не являются проблемами. Люди, не способные видеть ситуацию, зачастую принимаются бороться с трудностями, которых нет, и тем самым порождают их в процессе такой борьбы или, как минимум, превращают малые трудности в большие. Усугубление любой проблемы (или не-проблемы) — это традиционная западная реакция на реальные или предполагаемые трудности, проявляющаяся в склонности оценивать ситуации эмоционально, воспринимая любые сложности как угрозу личному существованию, сражаться с которой необходимо не на жизнь, а на смерть и до полной победы. На Востоке такой подход к жизни считается по меньшей мере незрелым. Ну, вы знаете: переусердствование, лишняя трата энергии... В общем, как говорят в Китае, «пририсовывание ног змеям».

Итак, при решении проблем прежде всего необходимо знать, действительно ли они являются проблемами. Является ли то, что сразу кажется плохим, плохим в действительности? Следующие несколько фрагментов из даосских текстов показывают важность этого вопроса. Первый фрагмент — наш упрощенный вариант одной из притч Лю Аня (Liu An), известного также как Хуай Нань-цзы :


В заброшенной крепости на склоне холма жил старик со своим сыном. И не было у них ничего ценнее лошади.

Однажды лошадь убежала. К старику пришли соседи, чтобы выразить сочувствие.

— Это действительно несчастье! — сказали они.

— Откуда вам знать? — спросил старик.

На следующий день лошадь вернулась, приведя с собою ещё и несколько диких лошадей. Старик с сыном заперли их внутри крепости. Тут же прибежали и соседи.

— Это действительно счастье! — сказали они.

— Откуда вам знать? — спросил старик.

На следующий день сын старика попытался объездить одну из диких лошадей, упал с неё и сломал себе ногу. Как обычно, едва заслышав о новости, тут же явились соседи.

— Это действительно несчастье! — сказали они.

— Откуда вам знать? — спросил старик.

Днём позже прибыли армейские вербовщики, принуждающие молодых людей к воинской службе для защиты дальних рубежей от северных варваров. Домой многие из этих юношей больше возвратились. Но сын старика избежал призыва, потому что сломал ногу.


Второй фрагмент — из Чжуан-цзы:


Однажды когда князь Хуан проезжал мимо болота, на дороге перед ним возник лесной дух. Правитель обратился к Куань Чуню, правившему повозкой.

— Вы видите что-нибудь на дороге перед нами? — спросил он.

— Я не вижу ничего, — ответил Куань Чунь.

Когда же князь возвратился домой, он заболел и речь его стала бессвязной. Несколько дней он не вставал с постели.

К князю обратился чиновник по имени Хуан Као-ао.

— Как мог повредить вам лесной дух? — спросил он. — Вы сами вредите себе. Если ваша жизненная энергия ослаблена страхами и неприятностями, вы можете серьёзно заболеть.

— Но ведь духи существуют? — спросил князь.

— Да, существуют. У малых горных озёр обитает Ли; при пожарах — Чэн, в пыли — Лэй-тин. В низинах северо-востока водятся Пэй-а и Ва-лунь. В низинах северо-запада можно встретить И-Яна. Ван-сян живёт около рек, Син — в холмах, Куай — в горах, а Фан-хуан — в диких местах. У болот встречается Вэй-тоу.

— Опишите мне Вэй-тоу, — сказал князь.

В ширину Вэй-тоу таков же, как ступица колеса повозки, а в высоту — как её ось. Он носит фиолетовый халат и красную шапку. Он терпеть не может звука проезжающих повозок, и, когда его слышит, хлопает себя руками по ушам. Тому, кто увидит Вэй-тоу, суждено стать великим правителем.

— Именно его-то я и видел! — воскликнул князь. Он сел на постели и оправил свою одежду. Он начал смеяться. К концу дня болезнь его бесследно прошла.


Третий фрагмент также взят у Чжуан-цзы, использовавшего один из эпизодов непростой жизни Кун Фу-цзы, чтобы проиллюстрировать даосский подход:


На рубеже царств Чэнь и Цай шло сражение, и Кун Фу-цзы оказался осаждён двумя армиями. В течение семи дней он ничего не ел, кроме грубого супа. Однако хотя черты усталости проступили на его лице, он проводил время, распевая песни и играя на лютне.

Недалеко от дома, в котором он остановился, два ученика обсуждали ситуацию. «Дважды Мастеру пришлось бежать из Лу. Он еле спасся из Вэй. В Сун на него обрушили дерево, под которым он отдыхал. Он поистине бедствовал в Шэн и Чжоу. Теперь он оказался между Чэн и Цай. Столько раз мог легко погибнуть или оказаться в заключении, а он играет на лютне и поёт! Какое легкомысленное поведение!»

Их слова передали Кун Фу-цзы. Он отложил лютню и заметил: «Они рассуждают как недостойные люди. Позовите их, я хочу поговорить с ними».

Два ученика вступили в комнату.

— Учитель, — сказал один из них, — мы обеспокоены вашим поведением. Оно кажется очень странным, учитывая то бедственное положение, в котором вы находитесь.

— О, неужели? — ответил Кун Фу-цзы. — Когда человек действует в гармонии с Путём Неба, его учение не может не преуспевать. Когда он отвергает себя от Пути Неба, его учение не может не терпеть неудачу. Глядя внутрь и испытывая себя, я вижу, что действую в гармонии с Путём Неба. У меня есть принципы, чтобы преодолеть ту ужасную смуту, который я вижу вокруг. И всё же вы говорите, что я нахожусь в бедственном положении! В настоящий момент я могу испытывать трудности, но я не утрачиваю Добродетель, которой обладаю. Сила кипариса и сосны заметна именно тогда, когда наступает зима и они оказываются покрыты льдом и снегом. Я благодарен испытаниям, выпавшим на мою долю, потому что они дают мне возможность понять, насколько я счастлив.

После этого он вновь взял лютню и продолжил играть.

Первый ученик пустился в пляс.

— Я и не понимал прежде, сколь высоко небо и сколь низка земля! — воскликнул второй.


Непременно ли хорошо «хорошее»? Непременно ли плохо «плохое»? Принято считать, что хорошо быть красивым, но слишком многим людям их личная красота разрушила не только их собственные жизни, но и жизни других. Принято считать, что плохо быть непривлекательным, но именно благодаря своей непривлекательности многие сумели сосредоточиться на вопросах куда более важных, чем некие внешние проявления, и сумели добиться успехов в чём-то Особенном — зачастую становясь Красивыми в процессе такой работы. Принято считать, что хорошо быть сильным и здоровым, но многие энергичные людьми расходуют силу и здоровье, пользуясь тем, что им предлагает жизнь, и не задумываясь, что значит быть старым и немощным — и потому не заботясь о себе — пока не оказывается Слишком Поздно. Принято считать, что плохо быть слабым и больным, но в ответ на подобные испытания многие оглядываются назад и пересматривают своё отношение к жизни, тем самым восстанавливая своё здоровьё и обретая поистине фантастическую силу. Непривлекательность, заболевания и слабость могут преподать много ценных уроков тем, кто готов у них учиться.

Принято считать, что жить долго — хорошо, но многие всю свою долгую жизнь сидят и жалуются, глядя в телевизор и в тысячный раз обсуждая что-то, сказанное лет сорок назад какой-нибудь тётушкой Гертрудой. Многие Великие Подвижники умерли молодыми, но всё же они жили каждое мгновение отпущенного им времени. И даже сама смерть, как заметил Чжуан-цзы, не всегда оказывается злом:


Откуда нам знать, что цепляться за жизнь — не заблуждение? Возможно, наш страх приближения конца это всего лишь свидетельство нашего забвения Пути и неведения того, как возвратиться домой.

Ли Чи была дочерью стража границы Ай Фына. Когда князь Цзинь потребовал её в жёны, она рыдала так, что рукава её халата намокли от слёз. Но когда она прибыла во дворец князя, разделила с ним ложе и вкусила дорогих яств, она очень смеялась над своими прежними страхами и печалями. Откуда нам знать, что то же не происходит и с душами умерших?

Те, кому снятся пиры и праздненства, могут проснуться голодными и в унынии. Те, кому снится голод, могут, проснувшись, встать и отправиться на охоту. Когда они спали, они не понимали, что видят сны... Но когда пробудились, узнали это. Когда-нибудь наступит великое пробуждение, и мы узнаем, что эта жизнь была подобна сну...

Эти речи могут казаться странными, но много лет спустя, нежданным утром или вечером, может появиться кто-то, кто сможет объяснить их.*


————————————————————————————

*  И опять — для сравнения — версия того же фрагмента из Чжуан-цзы в переводе В.В.Малявина:

Откуда мне знать, что привязанность к жизни не есть обман? Могу ли я быть уверенным в том, что человек, страшащийся смерти, не похож на того, кто покинул свой дом и боится вернуться? Красавица Ли была дочерью пограничного стражника во владении Ай. Когда правитель Цзинь забрал ее к себе, она рыдала так, что рукава ее платья стали мокрыми от слез. Но когда она поселилась во дворце правителя, разделила с ним ложе и вкусила дорогие яства, она пожалела о том, что плакала. Так откуда мне знать, не раскаивается ли мертвый в том, что прежде молил о продлении жизни? Кто во сне пьет вино, проснувшись, льет слезы. Кто во сне льет слезы, проснувшись, отправляется на охоту. Когда нам что-нибудь снится, мы не знаем, что видим сон. Во сне мы можем даже гадать по своему сну и, лишь проснувшись, знаем, что то был сон. Но есть еще великое пробуждение, после которого узнаешь, что есть великий сон. А глупцы думают, что они бодрствуют и доподлинно знают, кто в мире царь, а кто пастух. До чего же они тупы! И вы, и Конфуций — это только сон, и то, что я называю вас сном, тоже сон. Речи эти кажутся загадочными, но, если после многих тысяч поколений в мире появится великий мудрец, понимающий их смысл, вся вечность времен покажется одним быстротечным днем!


А между тем мы можем ясно оценивать сами наши жизни и окружающий нас мир и — Жить. И вместо того, чтобы рыдать и умолять Вселенную избавить нас от всех Невзгод и Испытаний, мы могли бы более тщательно исследовать, зачем они нам даны. Возможно, то, что кажется нам «хорошим», — это испытания, и, к тому же, довольно сложные; а то, что кажется «плохим», — дары, способные помочь нашему развитию: проблемы — для их разрешения, конфликтные ситуации — чтобы научиться их избегать, привычки — чтобы их изменять, условия — чтоб их принимать, уроки — чтобы их выучивать, вещи — чтобы их преображать... Всё это — благоприятствия для обретения Мудрости, Счастья и Истины. Процитируем Уильяма Блэйка:


Так и должно быть, и это — правильно,

Человек сотворён для Горя и Радости.

Понимающий это с полною ясностью

По Жизни шествует беспрепятственно.

Радость и Горе, они — осиянное

Для душ возвышенных одеяние.


Хм... А все, кажется, уже разошлись.


— Нет, я ещё здесь, — сказал Пятачок.

— Ой, и правда...

— Я наслаждался историями.

— Это замечательно.

— Они помогли мне... понять кое-что.

— «Кое-что»? Например?..

— Страх.

— Да?

— Ладно, пойду пройдусь, надо немножко подумать. Я скоро вернусь.

— Ты прав. Хорошей прогулки.


Воспринимая Вещи, Как Они Есть, мы открываем для себя мир Волшебства — мир, который существовал всегда. И удивляемся, как же раньше мы его не замечали. Как писал Генри Дэвид Торо:


Что такое курс истории или философии или поэзии, независимо от того, насколько хорошо он подготовлен, или высшее общество, или самый замечательный распорядок жизни... по сравнению с умением всегда видеть то, что должно быть замечено? Кем вы хотите быть: читателем, просто студентом или — провидцем? Так читайте свою судьбу, созерцайте то, что перед вами, и смело следуйте в будущее.


Кстати, вот и Загадка для Пятачка, когда он вернётся: «Если “хорошее” не обязательно хорошо, а “плохое” не обязательно плохо, то хорошо или плохо быть “маленьким”?».


ЧЕСТНОЕ СЕРДЦЕ


Теперь ветер дул им навстречу, и ушки Пятачка трепетали у него за спиной, как два розовых флажка. Идти было очень трудно, оттого ему показалось, что прошла просто куча времени, прежде чем он вместе с уставшими ушками ступил под защиту Леса в Сотню Акров, где ушки снова встали торчком, тревожно прислушиваясь к вою ветра в верхушках деревьев.

— А предположим, Пух, дерево упадёт и мы окажемся под ним. Тогда что?..

— А предположим, не упадёт, — сказал Пух, хорошенько подумав.

Пятачок успокоился, и скоро они уже бодро стучали и звонили в двери Совы.


А теперь самое время для... Что это за писк?


Если ты мал

И не слишком удал,

Большие дела — не твои.

Всё, что есть важного,

То — для отважного,

Тебе же того не творить.


— Пятачок? С чего это ты вдруг...

— Пух давал мне уроки песния, — пропищал Пятачок.

— Ты, наверное, хотел сказать "уроки пен..."? Ну, ладно, можно и так. Уроки песния. А ведь он может, правда?

— Ну да.

— Хорошо, я только надеюсь, что он ясно понимает, какую напасть обрушивает на ничего не подозревающий мир.

— Привет, — сказал возникший откуда-то Пух. — Пятачок уже пел тебе свою песню?

— Ну, по крайней мере, начинал... Он поёт ужасно высоко, верно? Даже в ушах звенит. В человеческом мире он стал бы известен как Непревзойдённый Контртенор.

— Крот кто?

— Я сказал что-то о кроте?

— Ты сказал, что Пятачок — крот-кто-то. А я сказал...

— Да-да. Я имел в виду, что он очень высоко поёт.

— В конце концов, — сказал Пух, — он ведь Очень Маленькое Животное.

— В самом деле, — добавил Пятачок. — Не стоит рассчитывать, что поросёнок будет петь так же, как Пух. Ведь Пух поёт как крото-бас!

— Пятачок, это не самая удачная шутка...

— Шутка? — сказал Пух. — Где?


Хм, так что я хотел сказать? А, да. Теперь обратимся к силе Тонкочувствующего, Скромного и Малого — силе, которой, в принципе, обладают все Пятачки, независимо от того, прибегают они к ней или нет. Среди всех западных и восточных учений именно даосизм уделяет наибольшее внимание этой силе, которая в даосских писаниях именуется в своих изменчивых проявлениях Ребёнком, Мистической Женщиной и Духом Долины. Знаменательно, что эти проявления являются также и персонификациями самого Дao.

А начнём мы наше исследование Тонкочувствующего, Скромного и Малого с Тонкой Чувствительности. На Западе повышенная чувствительность или восприимчивость оценивается как нечто скорее отрицательное, чем положительное («О, ну вы уж слишком чувствительны!»). Но даже в своей оценке чувствительности как чего-то, от чего необходимо избавляться, Запад в известной степени признаёт могущество этого «слабого» качества. К примеру, как это уже достоверно установлено сегодня, отрицательные переживания, связанные с состоянием здоровья и основанные на негативных образах или представлениях и пессимистических внутренних диалогах, сами по себе могут стать причиной появления и развития болезни. Однако значительно менее широко известно, что основываясь на положительных ощущениях в отношении здоровья — «прислушиваясь» к телу, избегая разрушительных влияний, представляя себе и направляя исцеляющую энергию, визуализируя безупречное самочувствие и так далее — можно восстанавливать и поддерживать своё здоровье, как это уже установлено всё более и более возрастающим числом людей, некоторым из которых именно так удалось исцелиться от так называемых «неизлечимых» болезней.

Чувствительность и мастерство развиваются одновременно — как только в процессе изучения чего-то возрастает одно, возрастает и другое. Благодаря тренингу, практике и выступлениям опытная балерина прекрасно чувствует свои мышцы: как они вытягиваются и сжимаются, напрягаются и расслабляются. Используя эту свою внутреннюю чувствительность, она исполняет великолепные прыжки, вращения и приземления без какого-либо видимого усилия. Любой опытный спортсмен прекрасно знает, как и когда ему необходимо двигаться, как и когда необходимо бросить или поймать мяч и т. п., чтобы добиться победы. Последний из наших наставников в тайцзицюань до такой степени развил своё самоосознание, что способен немедленно ощутить, если кто-нибудь попытается подкрасться к нему сзади. По меньшей мере в своей области мастера любых таких особых умений очень чувствительны, а поэтому очень бдительны и восприимчивы. Как писал Чжуан-цзы:


Обладающие совершенной Добродетелью не горят в огне и не тонут в водах. Не тревожат их ни жара и ни холод, не вредят им и дикие животные. Не то, чтобы им всё было нипочём, но они ясно различают, где они могут спокойно отдыхать, а где будут в опасности. Бдительные в радостях и бедах, осторожные в прибытиях и убытиях — ничто не может повредить им.


Ничто — пока они не рискнут устроить чаепитье во время бури на дереве в доме у Совы...


Раздался громкий треск.

— Эй, что это?! — крикнул Пух. — Часы! С дороги, Пятачок! Я падаю на тебя!

— Спасите! — завопил Пятачок.

Пухова сторона комнаты неспешно приподнялась и его кресло зачем-то заспешило к Пятачку. Часы мягко заскользили по каминной полке, собирая по пути вазочки и кувшины, пока все вместе они не рухнули на то, что когда-то было полом, а теперь старалось выглядеть чем-то вроде стены. [Портрет] Дяди Роберта, собравшийся, видно, стать новым прикаминным ковриком и даже захвативший с собою свою часть стены, встретился с креслом Пятачка как раз в тот момент, когда Пятачок собрался его покинуть, и ненадолго всё смешалось и стало совершено невозможно припомнить даже где тут юг и где север. Опять раздался громкий треск... Гостиная Совы вздрогнула... И наступила тишина.


В общем, домик Совы, бывший в дупле поближе к небу, одним махом спустился на землю. Нормальное дело, если кто поймёт...

— Мой мёд? — отозвался Пух.


Важное слово для достижения даосской чувствительности и восприимчивости — Сотрудничество. Как писал Лао-цзы, «Умеющий ходить не оставляет следов» — мастер восприимчив (и потому почтителен) к окружающему, он сотрудничает с естественными законами, управляющими миром. Подобно хамелеону, он неотличимо сочетается с Тем, Что Есть. А достигается это состояние осознанием, наступающим при умалении самостного Эго до ничто. Как выразился Чжуан-цзы:


Тому, кто живёт не в себе, формы, раскрываясь, являют вещи такими, как они есть. Он текуч, подобно воде, сообразен, подобно зеркалу, отзывчив, подобно эху. Просветлённый, он подобен исчезающему. Что спокойное озеро, он согласуется в своих отношениях со всем окружающим и остаётся таким и при обретении, и при утрате. Он не впереди других, но, наоборот, следует за ними.


— Да, но где же мёд? — едва дождавшись паузы, спросил Пух.

— Пух, пожалуйста, не перебивай, я ещё не закончил. Посмотри в шкафу...

— В шкафу ничего нет.

— Да? Ладно, но причём тут я?


Когда-то даосский алхимик и знаток трав Коу Хунь (Ko Hung) описал одно из преимуществ неэгоистического восприятия: Удовлетворённость.


Удовлетворённый счастлив тем, что другим кажется бесполезным. Он находит себе достойное занятие в лесах и горах. Он пребывает в скромном жилье и довольствуется малым. Он не променяет своё изношенное платье на императорские одеяния, а котомку за спиной — на карету с четвёркой лошадей. Он оставляет нефрит горам, а жемчуг — морю. Он счастлив везде, где бы ни оказался, и, независимо от того, чем занят, знает, когда следует остановиться. Он не прельщается сиюминутными прелестями и не странствует опасными тропами. Для него вся тьма вещей и существ — что пыль на ветру. Он упоён своим странствием средь зелёных гор.

Для него зелёные ветви уютнее роскошных дворцов с алыми вратами, плуг в руках почётнее высоких титулов и стягов, а хладная горная вода сытнее званых обедов. Он пребывает в истинной свободе. Что по сравнению с этим могут значить для него состязания за звания и почести? Чем могут привлечь его возможные страхи и соблазны? Благодаря простоте и скромности он приобщён к Дao, а благодаря Дао — ко всему сущему. Он видит ясное в «тёмном», чистое — в «мутном», быстрое — в «медленном», полноту — в «полом». Для него умело готовящий пищу повар достоин не меньшего почёта, чем известный певец или сановитый чиновник. У него нет прибыли, чтобы её наращивать, нет и жалованья, чтобы его терять; никаких восторгов, никакой хулы. Когда он смотрит вверх, в нём нет зависти. Когда смотрит вниз, в нём нет высокомерия. Многие глядят на него, но никто не видит. Невозмутимый и независимый, он вне опасностей. Дракон, таящийся меж людьми.


Таящийся... Кажется, сейчас мы узнаем, Как-его-зовут.


В углу комнаты зашевелилась скатерть. Она свернулась в шар и прокатилась вдоль комнаты.



Потом пару раз подскочила вверх-вниз и вдруг выпустила наружу два розовых ушка.



И наконец, катнувшись ещё раз вдоль комнаты Совы, размоталась.



С новым появлением Пятачка мы переходим ко второму замечательному качеству, упомянутому нами в начале главы: к Скромности. Что даёт нам возможность привести здесь одну из наших любимейших притч Чжуан-цзы:


Ян-цзы в своей поездке по Сун остановился на ночь в придорожной гостинице. У владельца гостиницы было две наложницы — одна красивая, а другая уродливая. С дурнушкой он обращался почтительно и с любовью, а красоткой попросту пренебрегал. На следующий день Ян-цзы спросил у сына хозяина, почему это так. Тот ответил: «Красивая знает, что она красива. Дурнушка знает, что она дурнушка».

Когда Ян-цзы возвратился, он обратился к своим ученикам: «Помните об этом, ученики. Отбросьте свою гордость и обратитесь к истинной Добродетели. Если вы последуете этому, кто же вас не полюбит?»


————————————————————————————

*  В переводе В.В.Малявина:

Ян-цзы путешествовал по царству Сун и остановился на ночлег в придорожной харчевне. У хозяина харчевни было две наложницы: одна красивая, другая уродливая. С дурнушкой он обращался почтительно, а с красавицей был груб. Когда Ян-цзы спросил о причине такого поведения, малолетний сын хозяина ответил: «Красавица думает о себе, что она красива, а мы не знаем, в чем её красота. Дурнушка думает о себе, что она уродлива, но мы не знаем, в чем ее уродство».

— Запомните это, ученики, — сказал Ян-цзы. — Если вы будете жить мудро, но не считать себя мудрецами, вас всюду будут любить!


Поскольку эта история так замечательно подводит итог нашему разговору о Скромности, мы думаем, можно сразу перейти к Малому.

— Пятачок, можешь рассказать нам что-нибудь о Малом?

— Сейчас, — ответил он. — Я тут как раз репетировал... Хм.


Как ни мечтай, куда ни стремись —

Не для тебя Великая Жизнь,

Если ты сам невысок.

Жизнь для тебя всегда высока,

Коль росту в тебе всего два вершка,

Ты Маленький Очень Зверёк.


А если бы я родился Большим

И вымахал под потолок?

Представьте, сколько бы я совершил!..

Но всё же я маленький.

Хоть и удаленький,

Но — Слишком Малый Зверёк.


— Спасибо, Пятачок. Это примерно то, что я от тебя и ожидал услышать.


Согласно распространённой на Западе точке зрения, Большое — Лучше. Крупный и грузный человек во всём превосходит маленького, большая корпорация повелевает малыми, взрослый мудрее ребенка. Даосское отношение: «Это — не так».

Действительно ли крупный и грузный человек во всём превосходит маленького? Наш уже упомянутый выше наставник по тайцзицюань — человек, маленький даже по китайским стандартам. Однажды на одной из улочек Гонконга он столкнулся с компанией вооруженных головорезов. И они проиграли. В боевых искусствах, как и в Реальной Жизни, особого внимания обычно требует не явный и крупный противник, а маленький и незаметный. Тому есть множество причин, среди которых и физические (более низко расположенный центр тяжести), и интеллектуальные (уловки и финты, наработанные тем, кто не раз оказывался Проигравшим), и эмоциональные (боец, не обременённый Тяжёлыми Мышцами и Самоуверенным Эго, способен реагировать быстрее). Крупные люди склонны проявлять леность и неторопливость, полагаясь на свои мускулы. Маленькие же люди оказываются, как правило, более энергичными, гибкими и бдительными, у них обычно прекрасно функционирует нервная система и они обладают меньшим весом, что как раз и необходимо, чтобы держать круговую оборону.

Нам так часто приходится видеть маленьких бойцов, танцующих вокруг громоздких противников, наносящих искромётные удары и легко уходящих от встречных атак, что мы смеёмся, когда нам рассказывают, что этот вот Большой Воин такой-растакой и очень опасный. Что толку от всей его массы и ошеломительных габаритов, если он не может даже ухватить вас? Чтобы проиллюстрировать эту мысль, приведём китайскую притчу «Обезьяны и Кузнечики»:


Однажды давным-давно обезьяны, жившие в горах, решили переселиться пониже, где было гораздо теплее. Но спустившись в долину, они обнаружили там кузнечиков, докучавших им своим стрекотаньем. Обезьяны попробовали убедить кузнечиков уйти — сначала уговорами, а потом и угрозами. Но кузнечики, конечно, уходить и не собирались.

— Ничтожные козявки! — проревел, наконец, Вождь Обезьян. — Если не уйдёте сами, мы выживем вас отсюда! Завтра мы дадим вам Великое Сражение!

— Что ж, — согласился Вождь Кузнечиков, — если вам так этого хочется...

На следующий день обезьяны спустились в долину вооруженные тяжелыми дубинами.

— Выходите, кузнечики! — воскликнули они. — Где вы?

— Да вот же мы! — ответили кузнечики, уже начавшие скакать по своим противникам.

Шмяк, шмяк, шмяк — в дело пошли дубины, которыми обезьяны принялись обрабатывать друг друга, ведь кузнечики для дубин оказались слишком проворными. А Вождя Обезьян тут просто передёрнуло от отвращения: Вождь Кузнечиков приземлился ему прямо на нос.

— Я проучу его, о Повелитель! — воскликнула обезьяна, оказавшаяся рядом.

И она нанесла своей дубиной свирепый удар, не попав по кузнечику, который тут же отпрыгнул подальше, но зато глубоко вминая между глаз нос Обезьяньему Вождю. Так и пошло: нос за носом, у одной обезьяны за другой... В конце концов изувеченные обезьяны, пошатываясь, побрели прочь, и в долине опять воцарился мир.

С тех пор обезьяны избегают долин, а носы у них так и остались вдавленными.


Во-вторых, действительно ли огромная корпорация надёжнее маленькой компании? Эта древняя мастодонтская точка зрения в конечном счёте не слишком помогла когда-то динозаврам, и, видимо, не слишком хороша она и для нынешнего бизнеса.

Когда-то динозавры, как рассказывают нам в школе, были наиболее совершенными существами на этой планете. Однако географические и климатические изменения привели к вымиранию этих действительно могучих животных: они не умели Приспосабливаться и не были готовы конкурировать с малыми, более лёгкими и живучими существами, занявшими их место. Дальние потомки этих существ живы и сегодня: это, как рассказывают нам ученые, обычные птички — маленькие, подвижные и быстро приспосабливающиеся.

В течение недавнего времени большими компаниями скупались малые фирмы, но лишь для того, чтобы быть купленными, в свою очередь, гигантскими корпорациями, которых позднее скупили межнациональные конгломераты. Чем крупнее и чем более зависимыми друг от друга становятся они в процессе, тем более уязвимыми оказываются в результате. Худшим из врагов любого гиганта обычно оказываются его собственные размеры. И, как показывают недавние события, требуется вовсе не так уж много усилий, чтобы ввергнуть большую компанию в серьёзные неприятности. И чем более громоздкой оказывается компания, тем тяжелее будет её падение. Возможно, в течение какого-то времени Выживание Крупнейших было условием делового процветания. Но на смену ему приходит Успех Малых. В поисках новых продуктивных подходов нынешние творчески мыслящие бизнесмены изучают тактику и кодексы самураев. Они могли бы добиться большего успеха, думаем мы, читая в «Даодэцзине»: «Мягкое слабое одолевает твёрдого сильного» или «Могучее, крупное — принижается; нежное, слабое — возвышается». Просто мысли.


В углу позади стола послышалось шуршание, и вскоре к ним опять присоединилась Сова.

— Так, Пятачок, — сказала Сова, глядя с некоторым неудовольствием. — А где Пух?

— Так сразу и не скажешь, — отозвался Пух.



И, наконец, последнее по поводу «Большое — Лучше»: действительно ли взрослый мудрее ребёнка? На индивидуальном уровне, конечно, всё зависит от того, какой именно взрослый и какой ребёнок. Но для даоса, в общем случае, мудрость присуща именно ребенку. Дети рождаются мудрыми; большинство взрослых мудрость эту, или многое из неё, утрачивает. А те, кто не утрачивает, так или иначе подобны детям. Неужто это Простое Совпадение, что китайский суффикс цзы, который принято понимать и переводить как «мастер, учитель», буквально означает ребёнок, младенец? Как писал конфуцианский, но, как это ни странно, и даосский философ Мэн-цзы, «Великий человек сохраняет в себе ум ребенка». И, как показывает следующая история из Чжуан-цзы, великий человек ещё и уважает ум ребенка:


Сопровождаемый шестью из своих мудрейших мужей, Жёлтый Император направлялся к горе Чу Цзу (Chu-T'zu), чтобы побеседовать с мистиком Да Куаем. В окрестностях города Сян Чэн процессия сбилась с пути. Проблуждав некоторое времени, они наткнулись на мальчика, пасшего лошадей.

— Не знаешь ли ты, как найти путь к горе Чу Цзу? — спросили они его.

— Знаю, — ответил мальчик.

— В таком случае, — сказали они, — может быть, ты знаешь и как нам отыскать пещеру отшельника Да Куая?

— Да, — ответил мальчик, — я могу сообщить вам и это.

— Что за дивный ребёнок! — сказал император спутникам. — Он знает так много... Позвольте мне испытать его.

Император вышел из экипажа и подозвал мальчика к себе.

— Скажи-ка мне, — сказал Жёлтый Император. — Если бы ты был ответственным за всю Поднебесную, что бы ты мог сказать по поводу управления ею?

— Я разбираюсь только в том, как пасти лошадей, — ответил мальчик. — Сильно ли отличается от этого управление Поднебесной?

Не удовлетворившись таким ответом, император спросил его снова:

— Я понимаю, что управлять Поднебесной — не твоё дело. И всё же я хотел бы знать, не приходили ли тебе какие-либо мысли по этому поводу?

Мальчик не отвечал. Император спросил его еще раз. В ответ мальчик опять повторил свой вопрос:

— Сильно ли отличается управление Поднебесной от ухода за лошадьми?

— Расскажи мне об уходе за лошадьми, — сказал Жёлтый Император, — и я отвечу тебе.

— При уходе за лошадьми, — сказал мальчик, — необходимо удостовериться, что ничто им не навредит. Поступая так, мы удаляем в самих себе всё, что могло бы повредить лошадям. Управление Поднебесной сильно отличается от этого?

Жёлтый Император дважды поклонился до земли и воскликнул: «Небесный Наставник!».


— А он был в горшочке с крышкой? — спросил Пух.

— Кто в горшочке? Пух, ты о чём?

— Мёд...

— Какой мёд?

— Мёд, о котором ты недоговорил: «Если кто мой мёд...». Это ты сказал.

— Ах, «Если кто ПОЙ-МЁТ»! Ты просто ослышался.

— Ох, твой мёд ещё и поёт?

— Слушай, Пух, у тебя когда-нибудь бывает, чтобы ты совсем-совсем не думал о желудке?

— Я очень редко думаю о желудке, — сказал Пух.

— Да? Я рад это слышать.

— Я думаю в основном о еде.


— М-да! — сказала Сова. — Хорошенькие дела!

— Пух, надо, наверное, что-то делать? Может что-нибудь придумаешь? — попросил Пятачок.

— Ну, я только что подумал кое о чём, — сказал Пух. — Так, об одном пустяке.

И он запел:


Я лежу на животе

С чем-то твёрдым на хвосте,

С видом, будто просто отдыхаю.


На спине удобней мне,

Но лежу не на спине,

И жужжалку вот стене напеваю.


Если б кто-нибудь пришёл

И вернул на место пол,

Я не возражал бы, конечно,


Потому что так лежать

Да к тому же и жужжать

Если долго, то неинтересно.


Сколько здесь — апчхи! — вокруг!

Эта мне — апчхи! — не друг.

Неизвестно, кто вообще с нею дружит...


Мне — апчхи! — набилась в нос,

Нос встревожен мой всерьёз,

Так же, как глаза, да и уши,

Не говоря уж о хвосте, лапах и прочих

куда менее чувствительных местах.


— Только и всего, — сказал Пух.

Сова, пренебрежительно фыркнув, сказала, что, если Пух, конечно, закончил думать о своём личном «только и всего», то можно, наконец, задуматься и над Проблемой Общего Спасения.

— Потому что, — сказал Сова, — мы не можем выйти через то, что раньше было дверью. Теперь её чем-то привалило.


Но вернёмся ненадолго к даосским принципам. Как только мы устраняем вмешательство Эго, энергия Универсума оказывается способна течь через нас беспрепятственно. Это является одной из причин, почему даосы подчеркивают важность Малого, Ничтожного, Младенческого, как это делает и Лао-цзы в двадцать восьмой главке «Даодэцзина»:


Мужское ведая,

придерживайся и женского.

Стань рекою

всему в Поднебесной.

Как воды речные плавные,

движим будь неизменною Добродетелью;

Возвратись к состоянью младенца.

Ведая свет,

придерживайся и тени.

Стань образцом

всему в Поднебесной.

Как образец, себя повторяющий,

действуй с неизменною Добродетелью;

Возвратись к началу.

Ведая высшее,

придерживайся и низкого.

Долиною стань

всему в Поднебесной.

Подобно долине,

наделяющей всех изобилием,

давай с неизменною Добродетелью;

Возвратись к естественной простоте.


Взаимодействуя с Силой Малого, мы следуем Пути, как сказано в тридцать четвёртой главке Лао-цзы:


Великий Путь растёкся повсюду,

слева и справа.

Жизнь десяти тысяч вещей

от него зависит.

Он их всех опекает,

никому не отказывая.

Совершает всё то, чему быть надлежит,

но не ставит себе в заслугу.

Укрывает всех и питает,

однако не требует

себя полагать властелином.

Не требует ничего возвращать.

Может быть назван Ничтожным.

Десять тысяч вещей

ему следуют,

к нему возвращаясь.

И всё же не требует

себя полагать властелином.

Потому достоин назваться

Великим.

Так же и мудрый великим становится,

стремясь быть малым.


А тем временем в домике Совы...


— Но как же отсюда выйти по-другому? — спросил с тревогой Пятачок.

— Это и есть та Проблема, Пятачок, которую я предлагаю обдумать Пуху.

Пух уселся на пол, который когда-то был стеной, и пристально поглядел на потолок, который когда-то был другой стеной, — тою, которая со входной дверью, которая когда-то была настоящей входной дверью в домике Совы, и постарался всё обдумать как следует.

На бывшей входной двери Совы висел решетчатый почтовый ящик...

— Сова, ты сможешь долететь до почтового ящика с Пятачком спине? — спросил Пух чуть погодя.

— Нет, — быстро отозвался Пятачок. — Она не сможет.

А Сова объяснила про Не-при-спо-соб-лен-ность Своих Спинных Мышц. Она уже как-то объясняла Пуху и Кристоферу Робину этот важный момент и вот, наконец, дождалась возможности повторить это ещё раз, потому что про Мышцы это такая штука, которую проще объяснить дважды, чем надеяться, что кто-то поймёт её с первого раза.

— Понимаешь, Сова, если получится засунуть Пятачка в почтовый ящик, он сможет протиснуться через щёлку, куда бросают письма, спуститься вниз по дереву и сбегать за помощью.

Пятачок поспешно пояснил, что, хотя это не очень заметно, но за последнее он очень подрос, и потому, видимо, не сможет, как бы ему самому этого не хотелось, а Сова сказала, что её почтовый ящик как раз недавно расширили на случай, если вдруг будут приходить большие письма, потому, возможно, Пятачок сможет, на что Пятачок сказал, «Но ты сама сказала, что для этого нужны ещё сама-знаешь-какие-эти, потому не получится», и Сова подтвердила, что «Да, они не-при-спо-соб-ле-ны, потому нет смысла думать об этом дальше», и обрадованный Пятачок сразу же подытожил: «Тогда давайте придумывать что-нибудь ещё».


— Я как раз придумал ещё один куплет с припевом, — сказал Пятачок.

— Правда? И как он звучит?

— Как-то вот так...


Ты можешь на память учить всё подряд,

Но вряд ли ты много сможешь понять

Высоких и важных вещей.


Они для кого-то,

Кто здесь уже Кто-то,

А ты... Кто ты здесь вообще?


Как стать мне Большим?

Как стать мне Высоким?

Как быть перестать слабым и робким

В мире больших идей

и длинных-предлинных ночей?


— Очень здорово, Пятачок! Я имею в виду, как песня. Но что это даёт лично тебе?

— Ты, наверное, имеешь в виду что-то сложное? — спросил Пятачок.

— Я имею в виду, что позиция, которую ты так замечательно выразил в песне, не приносит самому тебе никакой пользы. Всё время повторяя и повторяя себе эту мысль, ты сам убеждаешь себя в том, что ты слабый и беспомощный. Разве не из-за этого ты чувствуешь себя таким несчастным?

— Ну как, — сказал Пятачок, — если ты всего лишь Очень Маленький Зверёк...

— Могу я дать тебе совет?

— Конечно.

— Прежде всего, страхи, которые так мучают тебя, вовсе не являются правильными или подходящими — то есть заранее предупреждающими тебя о предстоящей опасности — ответами на вопрос «Что Происходит». Наоборот, они — это просто сковывающие тебя фантазии типа «А Вдруг»: «А вдруг я встречусь со Слонопотамом, или не окажусь достойным, или, того хуже, вдруг окажусь в дураках»? Разве не так?

— Да... Наверное, так.

— Так вот, я хотел тебе посоветовать, чтобы в следующий раз, когда тебя опять начнут мучить все эти «А Вдруг», ты посмотрел бы им прямо в глазах и спросил: «Ладно, но что может оказаться самым ужасным из того, что может произойти?» И когда они ответят, спроси себя: «Как я должен поступить в этом случае?» И всегда найдётся какой-нибудь выход. И тогда в любой ситуации ты будешь знать и чувствовать, что обладаешь силой. А когда действительно поймёшь и это, страхи уйдут.

— А они уходят?

— Да, конечно. Особенно когда понимаешь, откуда исходит сила. Ведь, так или иначе, все мы — Очень Маленькие Существа, как оно и должны быть. Так зачем волноваться об этом? Всё, что нам необходимо, это жить в гармонии с Дао, в гармонии со Всеобщим Путём, на благо всего мира, и дать этой силе — силе Дао или силе Пути — течь через нас. Позволить ей делать свою работу.

— Ох, — сказал Пятачок.

— Например, я вовсе не пишу эту книгу. Писать — это Борьба и Трудности. Вместо этого я позволяю книге самой писать себя, через меня. И вот это — Наслаждение и Радость. Книга течёт через меня, а я стараюсь просто следовать ей, насколько могу. День за днём, везде, куда бы я ни пошёл, ко мне приходят или со мной происходят какие-то вещи, и я разрешаю им улечься на эти страницы. Перефразируя слова моего любимого мастера хайку, Мацуо Басё, «Каждый изгиб дороги готовит новые идеи; каждый рассвет приносит свежие чувства». Совместное творчество со Всеобщим Путём это странствие и приключение. И всё остальное — тоже. Кто знает, куда приведёт нас Путь и что предложит делать завтра?

— Я никогда ни о чём таком не думал, — признался Пятачок.

— Об этом и не нужно особенно думать. Просто пока мы следуем Пути, нас не могут терзать никакие страхи — ни страх поражения, ни страх победы.

— Страх победы? Разве есть и такой?

— Конечно есть, и он владеет очень многими людьми. Об этом есть и у Чжуан-цзы. Вот:


Яо осматривал достопримечательности в царстве Хуа, когда страж границы в Хуа узнал его и приблизился к нему со словами: «Ах, Мастер! Благословение Мастеру! Долгих лет жизни!»

— Прекрати! — сказал Яо.

— Многого богатства мастеру!

— Прекрати!

— Множество сыновей вам!

— Прекрати!

— Как же так? — спросил страж границы. — Долгая жизнь, обильное богатство и много сыновей это то, чего желает каждый. Почему же вы не хотите этого?

— Много сыновей, — сказал Яо, — означает много забот. Богатство и процветание означают много тревог. Длинная жизнь означает долгие страдания от унижений. Всё это препятствует взращиванию Добродетели. Потому я не желаю этого.

— Прежде, — ответил ему страж границы, — мне показалось, что вы Постигший. Теперь же я вижу, что вы всего лишь Благородный Муж. Небо, посылая сыновей, безусловно позаботится о том, чтобы обеспечить их делом. Будь у вас много сыновей и занимайся они своим делом, откуда взяться вашим заботам? Будь у вас обильное богатство и раздели вы его с другими, откуда взяться вашим тревогам? Что касается длинной жизни... Постигший находит себе жилище как куропатка, без забот и борьбы. Он питается как неоперившийся птенец, усилиями заботящегося обо всём Пути Неба. Он странствует по жизни как летают птицы, не оставляя следов там, где проходит. Когда империя следует Пути, он радуется процветанию вместе со всеми. Когда Путь утрачен, он уединяется и занимается взращиванием Добродетели. После многих лет достойной жизни он оставляет этот мир и возносится на облачной колеснице. Никакому злу его не настигнуть. Он свободен от бед. От каких унижений ему страдать?

На этом страж границы повернулся и пошёл прочь.

Яо бросился за ним.

— Подождите! — воскликнул он. — Позвольте спросить...

— Прекрати! — ответил ему страж границы.


— Эта история, — сказал я, — показывает, что понимали даосы, когда говорили: «Обретение и утрата суть одно и то же». Они имели в виду, что не следует страшиться чего-либо. Не делайте ни из чего Большую Проблему, просто принимайте вещи такими, какими они вам предстают. Вселенная знает, что делает. Потому не развивайте своё эго и ничего не бойтесь.

— Ох, — сказал Пятачок. — Я, кажется, понял.

— Уходишь? — спросил я.

— Да, — сказал Пятачок. — Мне нужно ещё поработать над песней.


— Сова, — сказал Пух, — я кое-что придумал.

— Ты Сообразительный и Полезный Медведь, — сказал Сова.

Названный умный и полезным, Пух ощутил гордость и скромно пояснил, что именно он только что, так уж случилось, придумал.

— Сова, нужен длинный шнурок. Берёшь и привязываешь один его конец к Пятачку, а с другим концом в клюве подлетишь к своему почтовому ящику, проденешь свой конец шнурка через проволоку и вернёшь его сюда, к нам. Мы с тобой потихоньку тянем за этот конец, а Пятачок вместе с другим концом медленно поднимется вверх. Вот и всё.


Да, и всё. Если, как заметила Сова, шнурок, как бывает, не порвётся...


— Он не порвётся, — успокаивающе прошептал Пух Пятачку, — потому что ты Маленький Зверёк, а я буду стоять внизу. А если ты спасёшь нас, это будет Великая Поступок, о котором потом долго будут помнить, и я, может, сочиню об этом Песню, и люди будут говорить: «Это настоящий Великий Поступок, что Пух сочинил Хвалебную Песню о поступке Пятачка».

От этих слов Пятачок почувствовал себя куда лучше, и когда всё было готово и он обнаружил себя медленно поднимающимся к потолку, он был так горд, что наверняка завопил бы: «Эй, посмотрите на меня!», если бы не боялся, что Пух и Сова, залюбовавшись на него, тут же отпустят свой конец шнурка.

— Поехали! — бодро сказал Пух.

— Подъем происходит согласно намеченному плану, — ободряюще сказала Сова.

И скоро всё было закончено. Пятачок открыл почтовый ящик и забрался внутрь.



Там, развязавшись, он стал протискиваться в прорезь, через которую раньше, когда входные двери были ещё настоящими входными дверьми, в ящик проскальзывали совершенно не-пред-ви-ден-ны-е для Совы письма, подписанные почему-то САВА.



Пятачок выдыхал воздух, сжимался и протискивался, пока, наконец, каким-то последним, по-настоящему нечеловеческим усилием вдруг не оказался снаружи.


Это была их Победа. Так и приходят Помощь и Спасение. Приходят, чтоб показать...


— Это снова я, — сказал Пятачок.

— Ну и? Ещё один куплет, не так ли?

— Да. И припев.

— Даже и припев? Прекрасно, давай послушаем!


Не слишком-то много ты можешь сказать

Когда на тебя во все глаза

Глазеют Большие, Высокие, на кого ни взгляни,


С большущими мышцами, с толстою кожей,

Вдруг обнаружив, что ты что-то можешь,

Что-то, чего не могут они!


А стань я большим,

А стань я высоким,

А стань я вторым Пухом, Совой?..

Сколько вы все потеряли бы, всё-таки,

Если бы я перестал быть собой!


— Гораздо лучше, — сказал я. — Совсем другое дело. Просто замечательно, Пятачок. Во всех отношениях.

— Спасибо, — сказал Пятачок, оказавшийся вдруг куда более розовым, чем обычно.

— Ага, а вот Иа и Сова. Пошли — сегодня мы отпразднуем Храбрый Поступок Пятачка! Я заказал стол в Шести Соснах. Мы зайдём к Кенге за остальными, а потом...

— Будет пирог? — с надеждой спросил Пух.

— Да, я полагаю, это входит в меню. Медовый пирог.

— С розовой, хм... розовой глазурью?

— Да. И ещё будет Хлеб с Отрубями, и... Что это мы заболтались? Давай, Пятачок, не отставай.

— Давай, поторапливайся, — сказал Пух. — И заодно — давай оставшуюся часть своей песни.

— Ага, даю...


Так зачем же мне становиться больше?

Зачем же мне становиться выше?

Я и такой — очень разный тоже!

Слышите?


ДЕНЬ ПЯТАЧКА


Они отыскали подходящую верёвку и спустили вниз стулья, картины и вещи Совы из её рухнувшего старого домика для переезда в новый. Кенга суетилась внизу, увязывая всё это в узлы и, нет-нет, да и окликая Сову: «Ну зачем тебе это старое посудное полотенце?» или «Тебе ведь не нужен этот коврик, он же весь дырявый?», на что Сова с негодованием отзывалась: «Нужно, всё нужно! Коврик только кажется дырявым, а на самом деле это вопрос грамотной расстановки мебели, а посудное полотенце вовсе не посудное, потому что это моя шаль». Ру время от времени исчезал и возвращался по верёвке с какой-нибудь очередной вещью, что очень нервировало Кенгу, потому что за Ру и так не уследишь, а тут ещё это... В конце концов она не выдержала и сообщила Сове, что этот дом — был не дом, а просто Тихий Ужас: мусор, грязь и сырость, потому ничего странного, что всё это в конце концов рухнуло вместе с деревом. Вот, полюбуйтесь, пожалуйста, хотя бы на эту гроздь поганок, растущих прямо из стены! А Сова, поглядев вниз с недоумением, потому что ни разу не замечала у себя в гостиной грибов, издала короткий саркастический смех, и пояснила, что это было её губкой и что, хорошенькое дело, дожились, раз некоторые совершенно не способны отличить обычную губку для ванной от лесных или садово-огородных растений. «Скажешь тоже!» — отозвалась на это Кенга, а взявшийся откуда-то Ру тут же заверещал: «Я хочу посмотреть на губку Совы! Хочу посмотреть!.. Ой, вот это? О, Сова! Сова, это не губка, это какая-то гопка! Знаешь, что такое гопка, Сова? Это когда губка становится вся...» и обескураженная Кенга быстро его перебила: «Ру, дорогой!». Очень быстро, потому что не пристало в подобном тоне разговаривать с теми, кто знаком с правописанием такого трудного слова, как СУББОТА.


По-моему, этот рухнувший домик Совы что-то нам напоминает... Что-то очень и очень знакомое. Давайте окинем его взглядом, как если бы он всё еще был в целости и сохранности? Возможно, это поможет нам что-то понять. Всмотримся повнимательнее... Вот он, возвышаясь на дереве, свысока взирает на всё его окружающее так, будто все силы естественного мира собрались, чтобы повергнуть его наземь. И постепенно он приходит в упадок, поскольку его владельцу, занятому какими-то своими совиными-важными делами, не до ухода за собственным жилищем. И вот этот домик... О, да — вот что он нам напоминает: нашу собственную цивилизацию. Неужели и она разрушится, рухнет, подобно домику Совы? На кончике языке вертится вопрос: «Интересно, что её ожидает?» Не будем его задавать, потому что ответ известен.

Временами испытываешь растерянность и мистический ужас от того, насколько повторяется история. Конфуцианцы, ревностные служители Бога Войны, последователи идеологии «Нам Нет Равных», некогда подвергнутые критике со стороны Лао-цзы и других древних даосов, кажется, вновь вернулись, лишь переодевшись в новые одежды, чтоб снова взять всё в свои руки. Читая в «Даодэцзине» описание общества того времени, испытываешь странное ощущение, что всё это писалось буквально вчера. Так вновь и вновь, невзирая на всю свою древность, даосизм оказывается современным. Возможно, нам вновь пригодятся и его рекомендации.

Поскольку, как мы убеждены, никак нельзя полагать Прогрессивным для нации произошедший переход от периода просвещенного правления президента Джона Ф. Кеннеди (было ли это простой случайностью, что иногда он цитировал «Даодэцзин»?) к эпохе находящихся и ныне у власти скандальных администраций, управляемых Представителями Крупного Капитала. Кажется, они поставили себе целью разложить саму нашу демократическую систему, а заодно и привести в негодность землю, воздух и воды нашей страны, маскируя эти свои намерения ширмой звёздно-полосатого Патриотизма. В последние годы активные сознательные интеллектуалы выведены из игры и замкнулись в своём кругу, а на смену им пришли невежды-консерваторы. Нет, это не то, что нам хотелось бы назвать Развивающимся Здоровым Обществом.

Совершенно невозможно понять, почему эти люди называются консерваторами, поскольку они, кажется, вовсе не заботятся о консервации или сбережении чего-либо. Они не заботятся о природных ресурсах, безоглядно их расходуя. Не заботятся о семье и морали, вопреки собственному лицемерному стремлению убедить всех в обратном. Лицемерность подобных утверждений становится совершенно очевидной, когда они исходят от тех, кто сколачивает состояния благодаря коммерческим предприятиям, открыто насмехающимся над моральными ценностями и выбрасывающим на улицу обедневшие семьи, нищих вдов и сирот. Естественно, они не экономят деньги. Во всяком случае — деньги налогоплательщиков. И, кажется, единственное, что они сберегают, — это те качества, от которых человечеству давно следовало отказаться: ограниченность, нетерпимость, бессердечность, фанатизм, мускулинность и алчность.

Консерваторы (являющиеся, по собственным их уверениям, очень религиозными людьми) верят, что «Бог помогает тем, кто помогает себе». Потому они помогают себе всем, до чего могут дотянуться своими хищными руками. Но не ждите, что они помогут кому-то ещё. И не рассчитывайте, что они помогут земле.

К примеру, не так давно наши национальные «консервативные» лидеры развязали войну, чтоб лишить Ирак поставок кувейтской нефти. Вели они эту войну, санкционировав решение о бомбежке оффшорных нефтяных платформ (тем самым способствуя увеличению самого большого нефтяного пятна в истории), вынудив противную сторону поджечь 30% Кувейтских нефтяных скважин, убив четверть миллиона людей (многие из которых — мирные гражданские лица)... Теперь всё это известно как самая экологически разрушительная война в истории. Цена её — 60 миллиардов долларов. Они свели на нет все меры, предпринятые их предшественниками по сбережению энергии, почти прекратили финансирование научных исследований, связанных с использованием солнечной энергии, передали финансирование дорогостоящей ядерно-энергетической промышленности налогоплательщикам, приняли решение о бурении нефтяных скважин в природоохранных заказниках и прибрежных водах, отклонили решение о давно ожидаемой и становящейся все более дорогостоящей очистке территорий, подвергшихся воздействию токсических выбросов и так далее, и тому подобное. Да с такими расточительными, разрушительными «лидерами» не сравнятся никакие враги!

И к глубокому сожалению всех, кто предпочёл бы заботиться о вещах неизмеримо более высоких и глубоких — вроде развития человечества и обеспечения гарантий его выживания — подавляющее большинство политических лидеров, находящихся ныне у власти, не беспокоится, кажется, ни о ком, кроме себя. И так же, как в былые времена, это означает Войну.

На сегодня ежегодно миллиарды долларов американских налогоплательщиков расходуются на приготовления к войне, на вооружение, вкладываются в так называемые оборонные отрасли промышленности — наращивая и без того неоплатный уже на сегодня национальный долг, в то время как по всей стране раскатывают в лимузинах не обременённые никакими налогами главы преступных группировок, торговцы наркотиками и психопаты охотятся за детьми, оставленными без присмотра, по улицам бродят бездомные старухи, толкая перед собою магазинные тележки со своими нехитрыми пожитками, а граждане всех возрастов, охваченные Револьверной Лихорадкой, палят в себя и друг в друга — шестьдесят четыре смертных случая в день, в результате чего за два с половиной года нашей мирной жизни гибнет больше американцев, чем за шестнадцать лет вьетнамской войны (добавьте к этому ежегодно ещё около сто тысяч раненых).

Огромный — подобный нам — бывший Советский Союз провёл Сокращение, умерив аппетиты своих военных, а мы плетёмся где-то сзади. Тем временем, маленькая Германии и крохотная Япония, не расходующие, по сравнению с нами, почти ничего на военные нужды, опережают нас фактически в любой области. Так что же мы получили за те триллионы долларов, которые были выделены нашим Вооруженным силам за прошедшие тридцать лет? Давайте прикинем... Да, конечно, нас обеспечили истребителями и бомбардировщиками, которые не летают; мощными танками, которые не ездят; оружием, которое не стреляет... Нет, это не считается. По крайней мере, нам так говорят. Но ведь должно же быть хоть что-то, поддающееся подсчёту? Ах, да — полмиллиона тонн жизненноопасных отходов в год! Военные — самый крупный поставщик этой «продукции». Хотя, конечно, что хорошего для нас во всём этом, определить невозможно. Во всяком случае, токсичные отходы не тот товар, который можно вернуть в магазин, потребовав возврата денег, за них уплаченных...

Несомненно, эти отходы рано или поздно просочатся в почву. Сегодня четырнадцать тысяч четыреста военных полигонов уже официально признаны токсичными. Очистка их, как ожидается, обойдётся налогоплательщикам более чем в двести миллиардов долларов. Тем самым Вооружённые Силы США оказываются ведущим в нашей стране Насильником Планеты. На сегодня в прямом ведении военных находится приблизительно двадцать пять миллионов акров общественных земель, и ещё около восьми миллионов акров они «одалживают» у агентств типа Американской Службы Леса (U.S. Forest Service), которая разрешает проведение ста шестидесяти трёх военных учений в пятидесяти семи национальных лесах, включающих в себя три миллиона акров земли. Как думаете, насколько уважительно Вооруженные Силы обращаются с землёй, им доверенной?..

Представители Инженерного Корпуса армии США описывают Бассейн F колорадского Горного Массива как «регион с наиболее загрязнённой квадратной милей на планете». Тысячи животных и птиц погибли, испив здешних вод или просто тут приводнившись. Штат Невада, полигон «Браво 20» — шестьдесят четыре квадратных мили ландшафта, ставшего поистине «лунным» после пятидесяти лет артобстрелов. В 1983–1984 годах воды из Национального природного заповедника Стилуотер (Stillwater) вышли за пределы региона и смешались с химикалиями в воронках от взрывов бомб, а затем, попав опять в заказник, убили семь миллионов рыб и тысячи птиц. Двадцать три миллиона артиллерийских, танковых и минометных снарядов уничтожили девяносто квадратных миль лесов и лугов испытательного полигона Джефферсон в штате Индиана. Приблизительно полтора миллиона этих снарядов ещё не взорваны. Многие из них находятся ниже поверхности земли и их почти невозможно обнаружить. Один из экспертов заявил, что для того, чтобы дезактивировать некогда девственно-чистую почву, необходимо удалить тридцать футов грунта, используя при этом бронированные бульдозеры — слой в тридцать футов на площади в девяносто квадратных миль.

«Когда Поднебесная следует Пути, — писал Лао-цзы, — то кони — не под седлом, а унавоживают поля. Когда в Поднебесной утрачен Путь, в угодьях растят боевых скакунов.» И:


Есть у меня три драгоценности,

Коих держусь, оберегая.

Первая — сострадание.

Вторая — умеренность.

Третья — смирение.

Нежен — могу быть храбрым.

Во всём умерен — могу быть щедрым.

Смиренный — способен искусно править.


Сострадание отвергают,

чтобы быть беспощадными.

Умеренность отвергают,

чтобы без меры тратить.

Смирение отвергают,

чтобы возвыситься.

Это дорога к смерти.


Даосский идеал состоит в том, чтобы править, «наполняя желудки и укрепляя кости», — то есть заботиться об обществе следует, начиная с низов. Сегодняшние же правители, бизнесмены и промышленники «заботятся об обществе», выделяя всё больше и больше денег и власти тем, кто наверху. И Доллар Оседает Там. Подобную ситуацию описал и Лао-цзы:


При дворе — тишь да гладь,

в полях же — хаос и сорные травы.

В житницах — запустение.

Платья — узорного шелка,

на поясах — мечи остры,

едой, питьём пресыщаются,

живут в избытке и роскоши.

Вот что — бахвальство разбоем

и отрицание Дао!


Пух нашёл Пятачка, и назад к Лесу в Сотню Акров они пошли к вместе.

— Пятачок, — немного помолчав, чуть застенчиво начал Пух.

— Да, Пух?

— Помнишь, я когда-то сказал, что должен сочинить Хвалебную Песню Пуха Сам-Знаешь-О-Чём?

— Ой, Пух, — сказал Пятачок, чуть порозовев вокруг носа. — Неужто она уже...

— Она уже написана, Пятачок.

Румянец медленно перебрался с носа Пятачка на его ушки, и разлёгся там.



— Уже, Пух? — немного хрипловато переспросил он. — А... а... а когда же будет?.. Ты имеешь ввиду, что она уже совсем-совсем написана?

— Да, Пятачок.

Кончики ушей Пятачка вдруг вспыхнули ярко-красным, и он попытался что-то сказать, но даже после того, как он раз или два кашлянул, ничего не вышло. Потому Пух продолжил.

— В ней семь куплетов.

— Семь? — как можно небрежней сказал Пятачок.


— Кхм, — сказал писклявый голосок.

— О, Пятачок?

— Ага. Ты не видел Пуха?

— Давно уже не видел... Но, раз уж ты здесь, я хотел бы спросить тебя кое о чём... Как у тебя дела?

— Просто замечательно, — ответил он. — Вчера два человека попросили у меня автограф.

— Ух ты. Тогда это должно было попасть и в новости.

— Да. Это в самом деле было просто что-то захватывающее...

— А как твои отношения с Иа?

— Даже и не знаю... — сказал Пятачок, — Мы с ним давненько не виделись.

— Ну, это само по себе уже неплохо. Извини меня. Бедный старина Иа... Мне надо быть более терпимым.

— Да, у него хватает поводов для волнений, — сказал Пятачок. — Это такая печальная штука, быть Иа...

— У всех у нас хватает поводов... — сказал я. — Ты сам был склонен немного поволноваться. Но, не взирая на все поводы для волнений, ты что-то предпринимал. В этом разница между тобою и Иа. Ну, во всяком случае, одно из различий.

— Всё равно, — сказал Пятачок. — Мы не должен быть слишком строгими к Иа. Я уверен, он оценит даже небольшую Доброту.

— Мне надо бежать, — добавил он. — Я должен найти Пуха. До свидания.


Вот так.


— У тебя ведь не часто получается целых семь куплетов в шумелке, правда, Пух?

— Никогда не получалось, — сказал Пух. — Я, кажется, про столько никогда даже и не слышал.

— А Все-все-все её уже слышали? — спросил Пятачок, на мгновение остановившись, чтоб подобрать и тут же выбросить палку.

— Нет, — сказал Пух. — Я как раз хотел с тобой посоветоваться. Я могу прошуметь её сейчас, или подождать, когда соберутся остальные, а потом спеть её тебе при всех.

Пятачок чуть подумал.

— Я думаю, что я хотел бы, Пух... я хо... я хотел бы, чтобы ты спел её мне сейчас и... и... ещё потом, при всех. Потому что когда Любой сможет её услышать, я мог бы сказать «О, да, Пух уже пел её мне» и притвориться, будто не слушаю.


Если здесь, в этом месте книги, кому-то мы покажемся в какой-то степени Пятачками, относящимися с некоторым Подозрением ко всякого рода искренним слепо-оптимистическим уверениям в будущем бизнеса-как-он-есть, возможно, это потому, что мы живём в стране, которая при населении, составляющем 5% от населения всего мира, потребляет 25% всей энергии, вырабатываемой на планете, извергает в атмосферу 25% всех газов, способствующих возникновению парникового эффекта, и всё же не контролирует выбросы углекислого газа. В то время как Германия и Япония в течение ряда лет получали экономическую прибыль от основных инвестиций, вложенных в экономию энергии — создавая Германскую модель для всего Европейского Экономического Сообщества — американцы, при постоянно увеличивающихся экономических затратах, едва ли не полностью игнорировали подобные вопросы и тратили деньги на сами-знаете-что.



Да, у нас есть серьёзные сомнения в том, насколько в этой стране любят свою землю. Разве эта любовь не начинается дома, в семье? Но даже просто скользнув взглядов внутри типичных американских дома и гаража, обнаружишь ужасающее количество химических препаратов, назначение которых — держать в ежовых рукавицах силы естественного мира, препаратов, к тому же, безусловно вредных для земли. А снаружи... Американцы ежегодно вываливают на свои лужайки и газоны шестьдесят семь миллионов фунтов пестицидов — больше, чем используют все наши фермеры для выращивания всего национальное запаса обогащённого пестицидами продовольствия. Некоторые из тридцати четырех химикатов, используемых в этих Луговых Чудесах, не проходили правительственную проверку ещё с 1940-ых годов. А девяносто процентов из остальных семидесяти тысяч химикатов, используемых ежедневно в Соединенных Штатах, вообще никогда не проходили непосредственную проверку на токсичность.



Если мы проявляем определённое Сомнение в том, будто можно продолжать жить на этой планете в прежней безответственной манере без того, чтобы неизбежно не заплатить за это по самой суровой цене, то это, возможно, потому, что мы живём на планете, на которой ежедневно исчезают до семидесяти форм жизни, где ежеминутно срубается более семидесяти пяти акров деревьев, где третья часть поверхности стала пустыней, а катастрофические засухи и наводнения год от года становятся всё более и более обычными явлениями. На юге Чили, под озоновой дырой, вызванной выбросами в атмосферу, — по площади эта дыра в четыре раза превосходит территорию США и продолжает увеличиваться — тёмные очки, шляпы и полная одежда в разгар лета становятся нормой, поскольку уровень канцерогенного ультрафиолетового бэта-излучение подскакивает здесь по некоторым оценкам до 1000% от того уровня, который наблюдался здесь же в пиковые дни до появления дыры. В этом же районе встречаются в совершенно невообразимых количествах кролики, овцы и рыбы, ослепшие от катаракты, вызванной, как полагают, потоками ультрафиолетового излучения. В Антарктических водах дыра в озоновом слое стала причиной 25%-ного сокращения количества фитопланктона, служащего основой всей жизни в океане.

Поэтому когда мы слышим Большие Серьёзные Разговоры о росте уровня экологической культуры и о способности человека решить любую проблему, мы не можем не задаться вопросом «Кто же Кого Дурачит?».

Потом мы отправляемся на природу, наблюдаем и вслушиваемся. И она говорит нам, что Великий Шторм нарастает и что вскоре события станут очень Интересными — воистину очень Интересными.

И нам хотелось бы поведать о том, что мы узнали от самой земли, а также от даосов, тибетских буддистов, коренных американцев, пророка Исайи и других: новый образ жизни приближается — и он настолько отличен от нынешнего, что было бы трудно, если не невозможно, описать его нашими словами. День, когда он наступит, мы могли бы назвать Днём Пятачка.

И прежде, чем он приблизится, мы могли бы сказать людям, не имеющим желания или времени на то, чтобы познакомиться с естественным миром: «Не беспокойтесь — вы познакомитесь с ним так или иначе». Поскольку в течение нескольких последующих лет естественный мир будет приходить к вам (хотя не обязательно так, как вам понравится). Возможно, было бы разумнее и выгоднее для вас начать своё знакомство с ним уже сейчас? Разумеется, это не более чем предложение.



Вот оно, дерево, в котором Сова (это птица)

Всегда разговором встречала друзей

И очень любила гнездиться.

И мы к ней зашли не как в музей,

Не зная, какое ОГО тут случится.


Вдруг ветер снаружи сказал Р-р-р и Во-о-о

И рухнуло наше любимое дерево;

И стали все наши дела вдруг плохими —

Я никогда и не знал их такими.


Но выход нашёл Пятачок конечно:

«Спокойно! — сказал он. — Всегда есть надежда.

Тут нужно продёрнуть конец верёвки,

Который пролезет (лучше, чтоб тонкий,

Но можно и толстый — лишь бы пролезла)».


— Привет, Иа, — сказал я. — А мы тут как раз о тебе...

— Ну конечно, у меня за спиной, обо мне... — ответил Иа. — Надувательство и тому подобное. В наши дни никогда не знаешь, что от кого можно ожидать. Даже от друзей. Если, конечно, у тебя есть друзья.

— Перестань нести ерунду, Иа. У тебя безусловно есть друзья. К примеру, Пятачок. Он как раз сейчас говорил мне, что готов пойти тебе навстречу в свете твоих трудностей.

— Он сказал это? Маленький Пятачок сказал это? Этот замечательный, стройный юный поросёнок сказал это?


Вот так.


Но закончим начатое... Сознают или нет это сами люди, но человек, как Низшее Животное, к настоящему времени оказался неспособен сохранить самого себя — да и других — как вид для дальнейшего развития. Потому земля начинает реализовывать собственный план по восстановлению необходимого порядка вещей. Следуя своему щедрому, нежному и любящему духу, она одно за другим посылала нам предупреждения о том, что это произойдёт, — произойдёт, хотим это подчеркнуть, ради выживания человека. Тонкочувствующие получают сообщения. Но нечувствительные однажды, когда они меньше всего этого ожидают, вдруг обнаружат себя Ввергнутыми в Холод, как когда-то это произошло с мамонтами, которых время от времени находят на севере вмерзшими в лёд, с бывшей некогда свежею травой во рту, а в глазах их читается: «Я спрашиваю — кто отключил тепло?». Насколько мы понимаем, главной причиной того, Что Грядёт, является нынешнее принудительное оголение нашей планеты — тотальные вырубки её лесов.

Граждане США тратят один миллиард налоговых долларов в год на субсидии гигантским распродажам старых лесов, проводимым Американской Службой Леса для нашей лесозаготовительной промышленности, а также японцам, что служит причиной лишения мест проживания бесчисленных животных и птиц. К настоящему времени общий объём первоначального парка наших лесов сократился на девяносто шесть процентов. Тем временем правительство Китая не только содержит постоянную службу из сорока пяти миллионов человек, занимающуюся восстановлением лесных массивов, но и ввело в школах уроки ухода за деревьями в качестве обязательного предмета, а также постановило декретом, что каждый гражданин Китая в возрасте старше одиннадцати лет обязан посадить в год от трёх до пяти деревьев. (Дети помладше учатся ухаживать за травой и цветами.) Возможно эти люди что-то Знают.


 

— Ух ты, уже вернулся? Нашёл Пуха?

— Нет, — ответил Пятачок. — Я не знаю, где он. Привет, Иа.

— Ах, — сказал Иа. — Друг Пятачок. Не то, что некоторые.

— Иа, — сказал я, — ты не видел Пуха?

— Да. Я видел. Пух это такая сравнительно невысокая округлая приятно-медвежья индивидуальность, хотя и без особого интеллекта, если, конечно, вы понимаете, что я...

— Да, да. Но ты знаешь, где он?

— Нет.

— О, Пятачок, вон они как раз идут, с Кроликом.

— Пух, — ожил Пятачок, — Ты не забыл, что собирался помочь Сове убрать это...

— Конечно не забыл, — сказал Пух. — Ты же знаешь, у меня фонографическая память.

— Ты хотел сказать, — вставил Кролик, — фотографическая.

— Нет, — настаивал Пух. — Фонографическая. Кружится и кружится. Иногда заедает. Именно поэтому я так хорошо всё помню.

— Тебе надо заботиться о ней, — сказал Пятачок.

— Заботиться о чём? — спросил Пух.


Да. Но давайте пойдём ещё чуть дальше? Мы хотели бы предложить всем желающим пару вещей, которые могут оказаться полезными в период уже упомянутого ранее Грядущего Перехода.

Как, надеемся, мы уже показали выше, путь даосов — не некая Неизменная Тропа или Колея. В конце концов, даосизм предполагает следование Дao, а Дao никогда не действует жёстко или однозначно. И, как ёмко сказано Лао-цзы в первой же строке «Даодэцзина», «Путь, которым можно следовать, — не неизменный путь»* (эту строка обычно переводят как «Путь, который может быть назван, — не Вечный Путь»). Традиционно даосизм признаётся Путём Дракона — именно дракон в Китае считается символом преображений и изменений. Но учитывая ту недоброжелательность, которая характерна для отношения к драконам в нашей части мира, возможно, более точным символом даосизма могла бы стать Бабочка. Однако независимо от того или иного символа, даосизм это Путь Изменений и Преображений — путь, посредством которого нечто одно преображается во что-то иное.

————————————————————————————

*  Буквально: «Дао, которое Дао, не постоянное Дао». — Прим. переводчика.


Совершенно справедливо в течение столетий даосский путь отождествлялся с волшебством, поскольку так или иначе даосизм является именно формой волшебства — возможно, очень практической формой, но именно волшебства. Здесь мы вкратце приоткроем два секрета этого волшебства — два принципа даосского преображения, которые могут оказаться Полезными в предстоящие нам годы. Первый — это Обращение Отрицательного в Положительное. Второй — Притяжение Положительного к Положительному. В отличие от некоторых других даосских секретов, существует определённая опасность попадания этих принципов в «Неправильные» Руки, однако в «неправильных» руках они просто не будут работать. Мы могли бы добавить, что лучше всего эти секреты срабатывают для Пятачков.

Обращение Отрицательного в Положительное — принцип, хорошо известный в даосских боевых искусствах. Используя его для самозащиты, вы обращаете силу нападавшего на вас в свою пользу, возвращая её ему же. Фактически, он разворачивает свой кулак и поражает им себя. И через некоторое время, если у него есть хоть немного ума, он останавливается и оставляет вас в покое.

Преображая отрицательное в положительное, вы можете работать с чем угодно, встретившемся вам на пути. Если в вас бросают камнями, стройте дом. Если швыряют помидорами, открывайте овощную лавку. Зачастую вы можете изменить ситуацию, просто изменяя своё отношение к ней. Например, дорожная пробка может стать Поводом Подумать или Поговорить, или Почитать, или Написать Письмо. Освобождаясь от собственного болезненного самомнения и своих представлений о том, как должно быть, мы можем помочь вещам стать такими, какими им быть надлежит. Подобным же образом могут быть преобразованы и отрицательные черты характера. Эгоистичное упорство может быть преобразовано в самоотверженную преданность альтруистической цели. Стремление манипулировать другими может преобразиться в желание взять под свой контроль собственную жизнь и совершенствовать самого себя — и помогать другим делать то же. «Умение» теряться в деталях может быть преображено в способность сводить вещи воедино, тщательно, шаг за шагом, приближаясь к цели. Нерешительность может быть преобразовано в универсализм и умение находить взвешенную точку зрения. И так далее.


И он поднялся к почтовому ящику.

(Тут Пух и Сова сказали «Ай!» и «Ку-

да?!»)

И в одно из трудных почтовых мест

(Где «ТОЛЬКО ДЛЯ ПИСЕМ»!) Пятачок пролез

Головой сначала, а потом и весь!


O славный отважный Пятачок! Ура!

Разве дрожал он? Нет, он был брав!

Он боролся с опасностью дюйм за дюймом,

Сквозь ТОЛЬКО ДЛЯ ПИСЕМ (кто бы подумал?)...

Так все невзгоды он и попрал.


Теперь приведём один из наших любимых примеров преображения человеком отрицательного в положительное.

В январе 1838 года известный английский писатель Чарлз Диккенс находился в Йоркшире под вымышленным именем, выполняя личное обследование ряда школ-интернатов, о которых слышал с детства. Ему не понадобилось прилагать больших усилий, чтобы установить, что доходившие до него слухи о жестоком обращении здесь с детьми, не были преувеличенными. В обвинении против педагога этой школы, Уильяма Шоу, продиктованном учеником, ставшим по его вине слепым, читаем: «Ужин состоял из тёплого молока с водой и хлеба... Пять мальчиков обычно спали в одной кровати... В воскресенье они получали скользкий котёл с чаем, в котором плавали червяки... Там было восемнадцать мальчиков кроме меня, из них двое полностью ослепли... В ноябре он совсем ослеп и тогда был поселен в отдельной комнате, где было девять других мальчиков [ставших] слепыми...»

В тоскливый полдень, под влажным, тихо покрывающем землю снегом бродил Диккенс по Йоркширскому кладбищу, отыскивая могилы детей, отданных когда-то в дешёвые «школы» района. На одном из могильных камней он прочёл: «Здесь покоятся останки Джорджа Эштона Тейлора ... внезапно скончавшегося в Специальном училище г-на Уильяма Шоу...» После прочтения этой надписи Диккенс придумал героя своего следующего романа — нищего мальчика по имени Смайк, который умрёт, замученный учителем-изувером. Этот роман получит название «Николас Никльби» и будет написан, чтобы привлечь внимание к школам, которые увидел Диккенс, и — по его собственным словам — уничтожить их. Через несколько лет после публикации «Николаса Никльби» общественное возмущение вынудило правительственных чиновников закрыть все Йоркширские школы-тюрьмы.

Через всё своё литературное творчество Чарлз Диккенс пронёс впечатления, вынесенные им из горького, трудного детства, — опыт застенчивого и впечатлительного юного Чарлза, вынужденного работать по десять часов в день в складе, кишащем крысами, при отце, заключённом в долговую тюрьму — во имя того, чтоб высветить теневые стороны сытого и самодовольного викторианского общества и описать последствия допускаемой в обществе жестокости и забвение жертв этой жестокости за чередой «развлечений». Ведь сам Диккенс был скорее «развлекателем», чем реформатором. Он опасался социальных реформаторов, поскольку те склонны отвлекать людей от целей, так серьёзно ими отстаиваемых, тем самым невольно сводя на нет собственные усилия.

Вместо этого Чарлз Диккенс предпочёл очаровывать свою преимущественно лондонскую читательскую аудиторию лёгкими забавными историями, создавая в них атмосферу уюта и безопасности, в которой читатель мог быть уверен, что проблемы будут решены и добро в конце непременно восторжествует... А затем в этот умиротворяющий мир-на-бумаге, он вводил тех, кого благовоспитанное общество предпочитало игнорировать — бедных, забытых, униженных, притесняемых. И прежде не замечавшее их общество обратило на них внимание.

Отталкиваясь от собственного трудного детства, прошедшего в неблагополучном семействе, где отец был не ахти каким толковым, а мать — не ахти какой заботливой, Чарлз Диккенс едва ли не самостоятельно, опираясь лишь на собственный писательский авторитет, создал идеальный образ надёжного и заботливого викторианского семейства. С наиболее красочным воплощением этого идеала — семейным празднованием Рождества — мы знакомы и сегодня. Кроме этого, в значительной степени именно Диккенсу мы можем быть обязаны современным (но теперь уже, видимо, отмирающим) отношением к детству, как к чрезвычайно важному периоду в жизни человека и потому нуждающемуся в уважении и защите.

Во время Рождества Диккенс — умелый фокусник-любитель — развлекал своих и приятельских детей, превращая коробку с отрубями в морскую свинку, извлекая из пустой кастрюли сливовый пудинг, отправляя в полёт монеты, так что дети просто визжали от смеха.

Он оставался фокусником и в обычной жизни, волшебно преображая мир вокруг себя, делая его лучше и возвращая надежду тем, кто её утратил, особенно — заблудшим, беззащитным детям, о которых, казалось, прежде никто из обладающих властью и влиянием не заботился. И по меньшей мере для детей он был кем-то гораздо большим, чем просто «развлекателем». Когда он умер, на его могилу в Вестминстерском аббатстве пришли тысячи поклонников. И среди многих цветочных признаний, оставленных на этой могиле, попадались, как написал его сын, «маленькие грубоватые букетики, перевязанные лоскутками материи».


И он побежал, копытцем стуча.

«Эй, помогите птице-Сове, — он кричал, —

И Пуху-медведю!» И был услышан

Другими, что было совсем нелишне,

Для тех, кто в дереве том скучал.


«Сюда все, на помощь!» кричал Пятачок,

И дорогу показывал всем ещё.

Звучи же Ура! Пятачку — Ура!

Скоро в стене получилась дыра.

Это наружу всем дверь была!


Так звучи же Ура! Пятачку — Ура!

Вестнику помощи и добра!


— Привет, Кенга. Что это у тебя?

— Недавно приходил почтальон, — сказала она, — и по ошибке оставил нам вот это письмо для Пятачка.

— Да ну? Странно — в это время почтальон обычно бывает здесь. Но сегодня почты ещё не было.

— И ещё какое-то время не будет, — сказала Кенга. — С мешком почты убежал Тигра.

— Ох Тигра, ну Тигра!.. Теперь мои каталоги и счета могут затеряться в сотне акров Леса. Ладно, надеюсь, он хотя бы получил удовольствие.

— Я готов отправиться на поиски, — заявил Кролик, сразу беря ситуацию под контроль. — Сова, ты понадобишься нам для поисков с воздуха. Иа — за мной. И Пух, и Пятачок...

— Пятачок остаётся здесь, — сказал я. — Кажется, это Очень Важное письмо.


Пока Пятачок открывает своё письмо, давайте познакомимся с принципом Положительное Привлекается Положительным. Может быть, нам будет легче признать его значение, если сначала мы вспомним о его противоположности, то есть об Эффекте Иа. Если, к примеру, мы часто повторяем детям, что они Неуклюжи, Уродливы, Глупы или Бездарны, то со временем они станут именно такими. На определённом уровне сознание воспринимает и сохраняет повторяемые ему мнения и утверждения как истину, даже если на самом деле они далеки от неё. Повышенная Восприимчивость Пятачков делает их особенно уязвимыми к этому виду воздействия. Но она же делает их более способными и к положительному преобразованию. Вот почему даосизм придаёт такое значение развитию Пятачковых качеств, равно как и положительным оценкам и отношениям.


— Я не знаю, что с этим делать, — сказал Поросенок. — Может, ты тоже посмотришь?

— Да, а дело-то серьёзное, Пятачок. Это из Сандхурстского Университета — от Пембертона К. Трокмортона, Магистра Гуманитарных Наук, Доктора Философии и тому подобное.


«Почтенному Пятачку.

Уважаемый господин, Совет Регентов Сандхурстского Университета уполномочил меня известить Вас относительно их намерения удостоить Вас почетного звания Отважного Животного (О. Ж.). Вы оказали бы нам честь, если бы смогли лично присутствовать на официальной церемонии присуждения звания, которая состоится...»


— Пятачок, это замечательно! Почетное звание от Сандхурст! Ну и ну. Теперь и у тебя будет кое-что, что можно повесить на стенку. А я и не знал, что они устраивают такие штуки.


Да, так о чём это мы? Ах, да.

В качестве основного примера действия принципа «Положительное Привлекается Положительным» можно привести убеждённость целителей-даосов в том, что секреты здоровья заключены в самом здоровье. Потому даосы изучают принципы здоровья и долгой жизни — как умственной и эмоциональной, так и физической — и действуют исходя из них. Напротив, промышленная медицина «технологий-лекарств-и-операций» верит, что секреты здоровья заключены в болезни, и потому необходимо изучать болезнь и смерть. Как следствие, типичная западная больница оказывается не столько местом восстановления больных и пострадавших, сколько полем битвы, на котором вооруженные по последнему слову техники воины от медицины ведут безжалостную войну с Нездоровьем.

С подобным этому «отрицательным» воинственным подходом можно столкнуться и в мире бизнеса, особенно западного. Удачливый бизнесмен преуспевает, кажется, потому, что он Агрессивен, — он преследует свои цели и достигает их. Возможно, проявление положительного отношения привлекает к нему избранные им цели и создает благоприятствия для проявления успеха. Но существует вероятность того, что наблюдающим со стороны виднее ведущая к успеху Агрессия, а не Положительное Отношение. Именно это они и воспроизведут. А так как агрессия вызывает ещё большую агрессию, то жажда-быть-преуспевающим превращает Деловую Хватку в Боевую Схватку, создавая атмосферу нарастающей воинственности и негатива, в которой оказывается сравнительно немного преуспевающих и, вероятно, ещё меньше — счастливых.

«Мужское ведая, придерживайся и женского... Возвратись к состоянию младенца.» «Дети, играющие в жизнь, понимают её истинную суть и существующие в ней взаимосвязи более ясно, чем люди ... полагающие себя умудрёнными неким личным опытом, то есть неудачами.» «Великий человек сохраняет в себе ум ребенка.» Великий человек, сказали бы мы, играет подобно ребенку и привлекает к себе людей и идеи подобно женщине. Внешне его игра может быть серьёзной, а привлекательность казаться мужской, но всё же он по-детски непосредственен и женственен.

Вот мы и подошли к тому, кого считаем величайшим Пятачком всех времён, необратимо изменившим свою жизнь и жизни миллионов людей благодаря той огромной силе, которая доступна всем, кто овладел Привлечением Положительного к Положительному. Мы представим его словами Чжуан-цзы:


Если великий мудрец правит Поднебесной, он воодушевляет сердца людей, работая в гармонии с ними, так что они следуют его учению, сами не ведая почему и не противясь. Под его влиянием они исправляют свои манеры, а злоба и насилие в них угасают, они совершенствуются как люди, работающие для общего блага, так, словно всё это происходит по их собственному желанию.

Можно ли сравнить такого правителя даже с самыми великими именами, оставшимися в истории? Он пребывал во времени прежде, чем появился любой из них. Его единственным желанием было привести сердца других к успокоению в Добродетели тех давно забытых дней.


В детстве Мохандас Карамчанд Ганди был хилым и застенчивым. «Моими единственными товарищами, — писал он позднее, — были книги и уроки. Появиться в школе по звонку и сбежать опять домой, едва школа закроется, так и проходил день. Я буквально сбегал, потому что был совершенно не способен общаться с кем-либо.» Годами он не выходил из дома вечерами. В молодости он отправился в Англию изучать право. «Даже когда я навещал знакомых, — писал он, — присутствие полудюжины или большего числа людей лишало меня дара речи.»

Но Мохандас Ганди был Учеником. Он впитывал все полученные уроки. Учился, бесконечно оказываясь Пятачком. Учился быть Пятачком. А несколько наиболее важных уроков он своевременно получил от родителей.

Отец преподал ему уроки храбрости, великодушия и неуклонного следования этическим принципам и истине. Мать познакомила его с мягкостью, скромностью, рассудительностью, а также с гибкой внутренней силой, неизменно одерживающей верх благодаря уступчивости. От обоих он узнал, что стремящийся к положительным результатам должен был настроен положительно и что неизменная доброта всегда одерживает победу над злом, даже если кажется, что для этого потребуется слишком много времени.

В конечном счете, осваивая всё узнанное на практике, исследуя одну Причину Неудачи за другой, Ганди стал известен как истинный борец, одерживающий победы в таких сражениях, в которых куда более старшие и опытные товарищи предсказывали ему поражение. И он не просто побеждал, но ещё и добивался этого, как говорят китайцы, «борясь без борьбы».

Столкнувшись с массовой, да к тому же ещё и узаконенной дискриминацией индийцев в Южной Африке, Ганди начинает кампанию ненасильственного сопротивления. А будучи заключён в тюрьму за своё уважительно-неуступчивое поведение, читает там и вдохновляется эссе Генри Дэвида Торо «Гражданское неповиновение». Однако слова вроде «сопротивление» и «неповиновение» его не вполне устраивают. И в поисках менее агрессивной терминологии они с двоюродным братом вводят в обращение санскритское сочетание Сатьяграха (Satyagraha), означающее Сила Истины.

Ганди говорил, что Сила Истины одолевает противников, изменяя их с почтительным, терпеливым упорством — преображая их, но не уничтожая. Вновь и вновь ему повторяли, что это не сработает. И вновь и вновь, несмотря на подавляющее превосходство противников, это срабатывало.

В Южной Африке Сила Истины вызвала к жизни Законопроект о Поддержке Индийцев. В Индии с помощью этой Силы были начаты демократические реформы; объединены долгое время разделённые политические территории, партии и фракции; остановлена гражданская война; восстановлены внутренние отрасли промышленности; вся Индия — освобождена от Британского правления, а также освобождены изгои индийского общества — «неприкасаемые». Сила Истины избавила их от древней устаревшей системы каст, согласно которой «неприкасаемых» преследовали, заключая в тюрьмы по малейшему поводу. Эта Сила обеспечила Ганди — который не состоял ни на какой правительственной службе, но всё же возглавлял Индию — настолько высокий авторитет в народе, что он мог добиваться политических уступок, объявляя голодовку. И именно благодаря этой Силе он был удостоен в народе, несмотря на его собственное неприятие этого, почётного имени Махатма, то есть Великая Душа. Ганди настойчиво утверждал, что он не является никаким богом, а успех, достигнутый им в жизни благодаря Сатьяграха, по его собственным словам, показывает, что подобных результатов может достигать любой, прибегающий к её помощи.

Везде, где появлялся Ганди, он изменял ситуации и целые жизни. Как написал один из его друзей и биографов: «Он ... изменял людей, воспринимая их не такими, какими они сами себя полагают, а такими, какими они желали бы быть, и как если бы они целиком состояли из того добра, которое в них уже было».

Существует множество книг и работ, посвященных M. K. Ганди и его движению Сила Истины. Но среди них, мы убеждены, никогда не появлялось имя того, кого процитируем мы. Вот что было написано Лао-цзы за много столетий до рождения Мохандаса Ганди, в «Даодэцзине», из главы в главу:


*   *   *

Нет ничего в мире мягче, нежнее воды. И всё ж в одолении твёрдого, жёсткого нет ей равных. Слабое одолевает сильных; мягкое одолевает грубых.


*   *   *

Почему море — повелитель десяти тысяч потоков? Потому что оно находится ниже них. Поэтому если великий правит людьми, он должен ставить себя ниже них. Если же он возглавляет их, он должен ставить себя позади. Тогда они не будут ни тяготиться его влиянием, ни посягать на его положение. Мир восхитится им, его вперёд выдвигая, и никогда им тяготиться не будет.


*   *   *

Искусный командующий не рвётся вперёд. Искусный воин гнева не выкажет. Искушённый в победах не противодействует. В расстановке людей искусный не высокомерен. Это и называется «Добродетелью без соперничества», «умением расставлять людей по их способностям» и «быть достойным Неба и Идеала древних».


*   *   *

Я добр к тем, кто добр. Я добр и к тем, кто не добр. Так постигают все добродетель. Я искренний с искренним. Я искренний и с неискренним. Так все постигают искренность.


*   *   *

И прекраснейшее оружие — зла орудие. Все существа его ненавидят. Вот отчего тот, кто следует Дао, оружия не применяет... Победивши — не ликовать. Ликовать — одобрять убийство. Кто одобряет убийство, объединить Поднебесную не способен... Мудрый правитель видит в военной победе траур.


*   *   *

Насильствующие умирают от насилия — вот суть моего учения.


*   *   *

Уступай и возвысишься. Изогнись и распрямишься. Опустошись и будешь тождественен... Объемлющий сердцем Единое — идеал для всех в Поднебесной. Не бахвалящийся, он славится. Не добивающийся — становится известным. Не ставящий себе в заслугу, он приветствуется. Не собою гордящийся, он возглавляет. Поскольку ни с кем не соперничает, с ним соперничать нет способного. Древними сказано: «Уступай и возвысишься». Разве это — пустые слова? Уступай, и всё сущее к тебе устремится.


Многие говорят, что советы Лао-цзы, обращённые к тем, кто управляет другими (или направляет собственную жизнь), приятно звучат, но непрактичны — что в реальной жизни они не срабатывают. И всё же в реальной жизни они работают. Можно было бы даже сказать, что работают они совершенно чудесным образом. Но Мохандас K. Гандхи, в отличие от Лао-цзы, не стал бы прибегать к таким эпитетам. Он слишком хорошо знал, из чего состоят эти «чудеса»: терпеливое, постоянное следование законам духовного преображения — особенно такому, как Положительное Привлекается Положительным.


— Мы вернулись! — сообщил Пух.

Миссия Выполнена, — отрапортовал Кролик.

— И у нас есть в некотором роде сюрприз для Пятачка, — сказала Сова.

— Ну и что же вы обнаружили? Что вся эта почта — для Пятачка?

— Именно, — сказал Пух.

— От Поклонников, — добавила Сова.

Мне? — сипло пискнул Пятачок. — Я... я не знаю, что сказать.

— Тогда не говори ничего, — уныло заключил Иа.

— Иа, — предостерёг я. — Припомни, что Пятачок недавно говорил о...

— Я просто имел в виду, — пояснил Иа, явно приободряясь, — что в таких случаях, как этот, говорить ничего и не нужно.

— Так уже лучше.

— Особенно, если ты Исключительно Скромен и Выдержан. Как Пятачок.

— Просто замечательно.

— Или как я сам.

— Ну-у-у-у...


Наблюдательные даосы заметили, что всё, достигшее в своём развитии предела, обращается в свою противоположность: Предельный Ян (мужское начало) обращается в Инь (начало женское) и так далее. Нынешний период развития человечества достиг своего предела, если вообще можно говорить о таковом. И точнее всего было бы назвать этот период Эпохой Воинственности. Человек против человека, человек против земли... Потому, согласно этому даосскому принципу, наступающий период будет Эпохой Целительства или чего-то в этом роде. Но сначала наступит то, что можно назвать Великим Очищением.

Поскольку наша планета принимает меры, чтобы освободить себя от ядов, произведенных на ней человеком, и залечить раны, нанесенные ей человеком, несомненно, что у многих из её разумных обитателей появятся основания для страха. Многие из них будут цепляться за могущественные по видимости религии класса «мы-богоизбранный-народ», рассчитывая, что тем самым спасутся от гнева Карающего Бога (не признавая, что в действительности приближающаяся «кара» будет аналогом действий самого человека, ему же возвращаемых, — и не сознавая, что Беспредельная Сила Вселенной намного влиятельнее и бесстрастнее какого-нибудь, пусть и самого бдительного, сторожа эксклюзивного Религиозного Сельского клуба). Многие же попросту обнаружат себя в «неправильном» месте в «неправильное» время, потому что уделяли недостаточно внимания тому, что сообщал им естественный мир. И многие проклянут этот мир, полагая, что сами им прокляты.

Однако на самом деле мы — самое счастливое поколение со времён начала человеческой истории, поскольку, когда произойдёт необходимое очищение, мы окажемся свидетелями волшебного преображения всего окружающего мира силами земли. И сможем воочию убедиться, что понимали древние даосы под Эпохой Совершенной Добродетели.

Когда рассеются последние остатки нынешней антиземной цивилизации, мы окажемся в том чистом и благодатном мире, который существовал до Великого Разделения. Урок Человечества, без сомнения, будет постоянно изучаться. А мудрое правление и ненасильственные правительства, описанные Лао-цзы и воплощённые Мохандасом Ганди, воцарятся повсеместно. Это и будет День Пятачка.



ПРОЩАНИЕ

Нам хотелось бы завершить всю эту даосскую Экспозицию, или Искпозицию, или что-бы-это-ни-было тремя цитатами, взятыми почти наугад оттуда-отсюда. Первая — буддистское изречение, вторая — фрагмент из письма сэра Артура Конана Дойля, а третья — наше сокращенное изложение одной из историй Ханса Кристиана Андерсена. Ну, вы понимаете: ассорти для пущей демократичности.


— Ты, кажется, очень любишь брать слова напрокат? — сказал Пятачок.

— Именно, — скорбно добавил Иа. — И никогда не возвращает их обратно.


Ну, как бы там ни было, а начнём мы с буддистского изречения:


В мире истины нет никакого Востока, никакого Запада. Где тогда Юг, где Север? Иллюзия делает мир закрытым. Просветление снимает все границы.


Теперь слово Шерлоку Холмсу, из рассказа «Морской Договор»:


«Если чему индукция подлинно необходима, так это религии, — сказал он, прислоняясь к ставням. — Логик способен поднять религию до уровня точной науки. Высшим свидетельством существования божественного Провидения, как мне кажется, являются цветы. Всё остальное — наши способности, наши желания, наша еда — это то, что необходимо нам именно для существования. Но роза — сверх того. Её цвет и запах, украшающие жизнь, не являются условием существования. Роза является просто данным нам свыше свидетельством Провидения. Потому повторю ещё раз: пока существуют цветы, у нас есть надежда.»


И наконец — наша сокращённая версия андерсеновского «Соловья»:


Император Китая любил слушать пение соловья, доставлявшее ему истинное наслаждение. Однажды ему подарили механическую птицу, покрытую золотом и осыпанную драгоценными камнями. К изумлению императора, она исполняла соловьиные трели с безупречностью часового механизма и к тому же была готова петь по первому же его желанию. Весть об этом разнеслась по всей империи, о ней узнали все — от крестьянских детей до придворных чиновников, и каждый (или почти каждый) восхищался удивительной птицей, которая пела столь безупречно, вновь и вновь повторяя свои напевы. А тем временем настоящий живой соловей, забытый всеми, улетел.

Но шло время, и механизм заводной птицы разрушился. Без песен, так когда-то его успокаивавших, император заболел. Его здоровье становилось всё хуже и хуже, и вот он уже оказался на грани смерти. И в этот момент под его окном вдруг запел вернувшийся соловей. В императоре вновь проснулось желание жить, и вскоре он поправился.


А теперь, поскольку это всё-таки его книга, появится Пятачок и исполнит всем нам ещё одну песню.


— Пятачок, ты готов?

— Да, я (ик)... кажется, да (ик!) — сказал икающий от смущения Пятачок. — Вышло что-то вроде этого...


Всех поисков суть —

Обрести Путь,

Путь, в Завтра ведущий.

Этим Путём,

Подобным воде — идём,

Природа движенью учит!


Давай оставим

Сзади все старые

Вещи, по сути — лишние,

И наши жизни

От хлама очистим,

Их посвящая высшему.


Давай внимательней,

К природе-матери

Прислушиваться, помня о бытие — не о быте,

И, может быть, снова

Обретём основы,

Нами давно забытые.


Под солнцем высоким —

Путь широкий...

Начало — здесь, под ступнями.

Никому невдомёк

Насколько далёк

Путь этой волшебной яви.


Незримый — не взглянешь,

Уходит — не схватишь —

За мыслимые все кордоны;

Пресный — безвкусен,

Течёт — без русел,

Плавной воде подобный.


Не мечтай — будь!

Избавься от пут!

Отыщи Путь.


— Просто великолепно! — сказал я. — Я знал, что ты сможешь.

— Так уже что, конец? — спросил Пятачок.

— Да, — ответил я. — Думаю, ты прав.

— Похоже, и вправду конец, — сказал Пух.

— Ага. И всё же...

— Да, Пятачок?

— Как на меня, всё это похоже ещё и на начало.


НЕ-КОНЕЦ :)

Об авторе

Бенджамин Хофф — американский (штат Орегон) писатель, фотограф, музыкант, и композитор, преисполненный великой нежности к Лесам и Медведям. И, конечно же, к Пятачкам.

Бакалавр Искусств (он полагает, что его учёная степень относится куда-нибудь к Искусству Дальнего Востока, но так вышло, что некоторое время он не вспоминал об этом, и, возможно, это уже не так), сравнительно недавно прошедший подготовку в Японии в качестве замечательного специалиста по художественной обрезке деревьев и кустарников. Теперь он пишет круглосуточно. Ну, во всяком случае — большую часть суток. Всё остальное время посвящает дaoсской йоге, тайцзицюань, трюковому запуску воздушных змеев, выстругиванию и (ай!) метанию бумерангов, а также даосскому теннису, чем бы это не оказалось на самом деле. Кроме этого любит поспать и поваляться на полу.

Он автор книг «Дао Пуха», «Дэ Пятачка», а ещё — The Singing Creek Where the Willows Grow: The Mystical Nature Diary of Opal Whiteley (все вышли в издательстве Penguin).


© Behjamin Hoff, 1992.
© Yu Kan,
перевод на русский, примечания, 2002.
В настоящем переводе использованы
оригинальные русскоязычные имена персонажей А. А. Милна,
впервые введенные в литературный оборот
первым переводчиком книг о Пухе на русский,
Б. В. Заходером,
а также — притчи Чжуан-цзы в переводе
В. В. Малявина.
Кроме этого,
выражаю искреннюю признательность
Наташе и Игорю Терновским,
не только ни с того ни с сего %)
презентовавшим мне англоязычный двухтомник Хоффа,
но и терпеливо оказывавшим любезную помощь
консультациями в процессе перевода.