ГОДЯНЬСКИЕ СПИСКИ ЛАО-ЦЗЫ
Предисловие к дословному переводу годяньских списков с параллелями из версии Ван Би

Общая информация

Зимой 1993 года в местечке Годянь¹ (вост. Китай, провинция Хубэй) при вскрытии гробницы, являющейся, предположительно, местом погребения наставника наследника престола царства Чу, археологами было обнаружено более 700 бамбуковых планок, покрытых письменами. Среди них оказались и три связки планок, содержащих неозаглавленные тексты, перемежающиеся фрагментами книги «Лао-цзы», ныне более известной как «Даодэцзин» (далее — ДДЦ).

Так выглядят бамбуковые планки, найденные в Годяни.

Связки эти получили названия связка A, связка B, связка С (или — Лао-цзы A, Лао-цзы B, Лао-цзы С).

Первая состоит из 39 бамбуковых планок длиной 32,3 см каждая; вторая — из 18 планок длиной 30,6 см; третья — из 14, длиной 26,5 см.

Планки каждой связки скреплены между собой двумя шнурами, образуя свиток. Промежуток между перевязками составляет: для связок А и В — 13 см; для связки С — 10,8 см.

Надписи на бамбуке выполнены письмом народности Чу.

Захоронение датируется примерно III в. до н. э.

Почти сразу начались публикации годяньских списков «Лао-цзы» и их переводов на английский, а в последнее время стали появляться и сетевые научные публикации, связанные с годяньскими фрагментами. В частности, сейчас доступен автореферат диссертации (PDF, 36 Мб) германского синолога Ансгара М. Герстнера (Ansgar M. Gerstner), содержащий не только комментированный перевод ДДЦ на немецкий, но и оригинальные комментированные тексты как двух мавандуйских версий ДДЦ, так и трех годяньских свитков. Одновременно профессором Гонконгского Китайского университета г-ном Чэун Квон-юэ (Cheung Kwong-yue) начата грандиозная работа по подготовке электронной версии всего корпуса текстов из годяньского захоронения: A Study on the Chu Bamboo Manuscripts of Guodian...

На русский язык тексты собственно годяньских фрагментов Лао-цзы еще не переводились, хотя издан перевод традиционного текста ДДЦ, выполненный В. В. Малявиным с учетом как годяньских, так и мавандуйских находок². Однако детальные, практически — построчные, примечания к переводу, выполненные автором этого замечательного труда, далеко не исчерпывают местами, вроде бы, незначительных, но достаточно множественных особенностей годяньских фрагментов, а порой и попросту умалчивают о них.

Кроме этого, необходимо, видимо, все же иметь представление о годяньских списках не только как о фрагментах куда более обширного Канона, но и как о трехчастном самостоятельном тексте, каким он, возможно, воспринимался и самим владельцем найденного собрания. (Не забывая при этом, что последовательность свитков вполне могла отличаться от принятой ныне, а сами эти фрагменты в контексте окружающих их текстов могли восприниматься иначе, чем в отрыве от него.)

Общий объем годяньских списков ДДЦ невелик и составляет примерно 1/3 от общеизвестного ныне ортодоксального текста (так называемой версии Ван Би), т. е. — чуть более 1700 знаков.

Общее впечатление: в годяньской версии «Лао-цзы» практически отсутствуют антиконфуцианские периоды, достаточно обильно представленные в версиях Ван Би и Хэшан-гуна. При этом более явственной оказалась часть медитативная или «йогическая», сочетающаяся с общими рекомендациями «власть имеющим».

Кроме того, в «бамбуковых» списках отсутствуют и периоды космогонические/онтологические. В частности, — соответствующие чжану 42 канонического текста. А также — социально-«утопические» идеи главки 81. (Кавычки, здесь стоящие, подразумевают, что по сути эта главка мне самому нисколько не кажется утопической или иронической.)

Таким образом, в целом годяньские тексты Лао-цзы внешне производят впечатление произведения не столько философского (т. е. рассчитанного на умозрительно-абстрактное познание мира) или литературного, сколько в первую очередь — практического: предназначенного для использования в реальной повседневной жизни.

Во-первых, после предварительного достаточно детального ознакомления с годяньскими списками я пришёл к выводу, что для того, чтоб не просто разобраться самому, а и показать другим, чем же они отличаются от широко известного сегодня канонического текста ДДЦ, необходим подробнейший дословный перевод как самих «бамбуковых» списков, так и фрагментов текста канонического, им соответствующих. Ведь перевод литературный (или филологический), неизбежно вносящий в конечный русскоязычный текст определённые искажения (как филологического, так и просто творческого характера), невозможно будет затем сопоставить с опять-таки литературным (т. е. не менее отличным от исходного оригинала) переводом версии более полной, поскольку отличия этих текстов таятся сплошь и рядом в нюансах, в деталях — малозаметных для взгляда поверхностного, но очень интересных при неспешном вчитывании и сопоставлении.

Во-вторых, мне представляется нелепым переводить текст более древний, исходя из его куда более поздней, обработанной (а местами, как оказалось, и просто тонко переработанной), очень квалифицированно, если не сказать, что попросту — конгениально, «исправленной и дополненной» :) редакции. Иначе говоря, невзирая на знание текста более позднего, следовало переводить годяньские списки как текст неизвестный. В противном случае возникла бы ситуация перевода «по привычке», т. е. — по неким готовым «трафаретам» и «лекалам», очень упрощающим работу переводчика, но сводящим практически на нет большинство различий.

Ну, а основным принципом перевода, использованным мною как ранее (при семантико-поэтическом переводе версии Ван Би), так и сейчас, был следующий: ни одно слово в ДДЦ не случайно (невзирая на непостоянство любых имен, оговоренное в чжане 1 канонических версий ДДЦ, но отсутствующее в годяньских списках :), поскольку текст (особенно — годяньский) очень краток, а смыслы его — неявны и емки (т. е. очень высока плотность текста), стало быть, каждое слово в нём — на вес золота; потому одинаковые знаки следует, в идеале, переводить одинаковыми словами, или, по меньшей мере, словами, не выходящими за пределы смыслового поля, отведенного им в словаре.

Как уже упоминалось выше, одинаковым знакам в этом переводе соответствуют, в большинстве случаев, слова, находящиеся, как минимум, в пределах одного смыслового поля, хотя зачастую удавалось обойтись словами просто одинаковыми.

Положение того или иного слова во фразе перевода соответствует, в общем случае, его месту в ряду соответствующих исходных иероглифов, что приводило временами к определенной невнятице, но зато дало возможность сопоставить ещё и последовательность знаков в двух сопоставляемых источниках: последовательность, от которой иногда зависит интонация, а то и смысл речения.

Цифры в скобках после «имени» иероглифа соответствуют номеру этого знака в Большом китайско-русском словаре, М.: 1983–1984 (далее — БКРС).

Годяньские списки содержат ряд неизвестных иероглифов, при переводе которых приходилось прибегать к использованию параллельных мест из версии Ван Би. Русскоязычные эквиваленты наиболее значимых из неизвестных знаков выделены в переводе серым цветом. Встречаются и знаки попросту нечитаемые, а также разрывы текста, что обозначается в самом переводе либо упоминанием количества нечитаемых знаков, либо — для разрывов текста — троеточиями: то и другое — в квадратных скобках.

Кроме этого, ещё одною из особенностей годяньских списков является то, что иногда для обозначения одного и того же понятия (в частности — понятия ключевого, каким является «Дао») в этих списках применяются различные знаки — даже в пределах одной связки.

В квадратные скобки заключены и немногочисленные для этого перевода вводные слова, необходимые для уточнения смысла фразы либо для облегчения ее восприятия.

Курсивом выделены слова, достойные, по мнению переводчика, отдельных комментариев, которые и даются в соответствующих сносках.

Годянськие списки не содержат каких-либо разбивок, кроме нескольких пробелов или отступов, а также — знаков в виде черного прямоугольника (девяти — в свитке A и трех — в свитке B). Такими знаками обозначалось, видимо, начало нового смыслового периода. В большинстве случаев, хотя и не во всех, положение этих знаков сопадает с разбивкой на чжаны по Ван Би. Эти пробелы и знаки () сохранены и в переводе.

Использованная при переводе разбивка текста на фразы является условной. В большинстве случаев, хотя далеко не везде, она совпадает с членением адаптированного оригинального текста знаками препинания. Но общая ее функция — не более чем вспомогательная.

Кроме этого, текст перевода для удобства его восприятия разбит чередующимися фоновыми заливками на фрагменты, соответствующие тем или иным чжанам/главкам версии Ван Би, а также — межстрочными отступами — на периоды, связанные общей мыслью.

По клику на номере чжана, стоящем справа от текста перевода, в дополнительном окне поверх окна основного вызывается дословный перевод полного текста этого чжана, выполненный по версии Ван Би. Это дополнительное окно не форматируется по размерам и не поддается сворачиванию, хотя допускает свободное перемещение поверх окна с переводом текста годяньского. Окно дополнительное закрывается либо кликом по крестику в правом верхнем его углу, либо одновременным нажатием клавиш Alt и F4. При этом одновременное открытие более чем одного дополнительного окна (с параллелями из Ван Би) невозможно.

Наконец, в текстах чжанов версии Ван Би, вызываемых по клику, серым цветом выделены периоды и отдельные слова, отсутствующие на бамбуковых планках.

Отдельно, видимо, следует оговорить эпитет «постигший», используемый в переводе в качестве эквивалента оригинального шэн жэнь (492, 8234), традиционно переводимого громоздким «совершенномудрый человек» или чуть более кратким «совершенномудрый». Дело в том, что в самом ДДЦ (особенно в версиях традиционных) мудрость как таковая оценивается неоднозначно, будучи иногда соотносима со знанием исключительно интеллектуальным, в каком качестве и осуждается. Потому во имя разделения сходных по форме, но далеко не тождественных по сути слов, был выбран эпитет, подразумевающий «постижение Дао» или «постижение Истины».